— Вот еще, — сказал директор.

Девушка упрямо вскинула голову.

— И не беспокойся. Я за мамой ухаживала…

Ирина осеклась. Она ухаживала за матерью, тогда, два года назад, когда ей позвонили из милиции и спросили, кем ей приходится Анна Федоровна Денисова… Но это продолжалось всего три дня, а потом было внутреннее кровотечение, новая операция, и пьяные слезы отца в гулком холле крематория. Машину, которая сбила мать, так никогда и не нашли. Это было бы слишком страшно, если бы с этим человеком — если бы со Славой было бы так же, как с матерью.

Ирина действительно все сделала как надо, ловко расстелила клеенку и подсунула посудину под тяжелое тело, вымыла Извольского и унесла посудину в ванную комнату, шикарно отделанную и качеством своим не уступающую ванной в хорошем четырехзвездочном отеле. Но все-таки она переоценила свои силы: Извольского перекормили лекарствами, все, что могло быть испорчено в его организме, было испорчено, и на дне судна лежало несколько зелено-рыжих и невыносимо вонючих комков.

Ирина почувствовала, что ее сейчас стошнит. Она вымыла судно, а потом долго и с ожесточением терла руки, по локоть, пока они совсем не распарились. Только тогда, успокоившись, она вышла в палату.

Извольский лежал, чуть склонив голову набок, и смотрел на нее жесткими голубыми глазами.

— Ты же у меня вся зеленая, Ирка… — тихо сказал Извольский. Не надо было тебе этого делать.

Ирина покраснела. Потом молча опустилась на колени, и губы ее коснулись колючей, небритой щеки Извольского.

— Не туда, — слабо попросил директор. Ирина послушно поцеловала его в губы.

На этот раз Извольский очнулся всерьез и надолго, и пробуждение его произвело в больнице радостный переполох. Очень скоро в палату пожаловал оперировавший его хирург. Хирург изъявил восхищение по поводу железного организма больного.

— Другой человек на вашем месте точно бы помер, — жизнерадостно заверил он Извольского, — а на вас, на сибиряках, все заживает как на собаке. Мы вас семь часов резали, в две бригады, у вас сердце останавливалось, — а вы вон, через четыре дня уже разговариваете…

— Когда я смогу вернуться в Ахтарск? — спросил Извольский.

Врач даже опешил.

— В Ахтарск? — переспросил он, — зимой? Он никогда не был в Ахтарске, но предполагал что это что-то вроде приполярного ада, где зимой по улицам бродят медведи, а из унылых блочных пятиэтажек сочатся струйки прорвавшейся канализации.

— Вам не в Ахтарск надо, а в Швейцарию, — сказал хирург, — в Швейцарию вас можно будет везти месяца через два. Вот, кстати, держите на память.

И врач извлек из кармашка целлофановый мешочек, в котором болтались два смятых кусочка металла.

— Те пули, которые из грунта выковыряли, на экспертизу взяли, — пояснил врач, — а это для вас.

Врач положил мешочек на тумбочку при кровати. Извольский скосил глаза и увидел, что там же, на тумбочке, лежат какие-то бумаги в розовой папке.

— Это что? — спросил директор. — Ваш зам принес и положил. Договор какой-то.

— Покажите.

Врач поднес бумаги к глазами Извольского, неторопливо перелистнул. Это был договор с «Атом- энерго». На последнем листе красовались подписи главы РАО «ЕЭС России», РАО «Атомэнерго» и Дениса Черяги.

Вслед за врачом в палате образовался Дима Неклясов — чистенький, подтянутый, с очаровательным выражением на плутоватой мордочке. Извольский попросил Ирину выйти, и она торопливо выскочила за хирургом, видимо, чтобы расспросить его о здоровье раненого.

— Как иск? — спросил Извольский.

— Что иск? — пожал плечами управляющий директор «АМК-инвеста». — «Ивеко» подал иск в арбитражный суд города Москвы. Суд вчера наложил в превентивном порядке арест на имущество, принадлежащее «АМК-инвесту». Мы подали апелляцию, чтобы арест сняли…

— И много им удалось арестовать? Неклясов шутливо развел руками.

— Увы, — сказал он, — — здание на балансе «Ахтар-ского феникса», все права требования переуступлены. У нас даже компьютеры — и те арендованные.

— А акции?

Неклясов вытащил из бывшей при нем сумки ворох бумаг.

— Акции Ахтарского металлургического комбината приобрели три компании. «Импера» — 173.475.000 акций, «Кроника» — 166.746.000 акций и «Лагуна» — все прочее. Вот — свидетельство о регистрации, передаточное распоряжение, выписка из реестра.

Неклясов сел на стул у подушки, наклонился к больному, листая документы.

— Все сделки закончены третьего дня, так что пусть арестовывают активы, сколько влезет, — заключил Неклясов.

Извольский лежал на постели, закрыв глаза. Молодой финансист озабоченно пригляделся — да смотрел ли шеф бумаги? Но тут губы Извольского шевельнулись, он сказал:

— Хорошо. Денис где?

— На допросе.