— Эти женщины предназначены не для вас и не для экипажа.

Внезапно Касатонов вскинул голову, пронзив капитана бестрепетным взглядом убийцы.

— Все члены экипажа, свободные от вахты, должны находиться в кают-компании, — заявил Касатонов. — Это касается и вас.

Владелец яхты любезно улыбнулся.

— Не беспокойтесь, — заверил он, — у меня опытная команда. Вашим гостям никто не помешает.

Касатонов вновь перевел тяжелый взгляд на компас.

— Но с другой стороны, — продолжал капитан, — если кто-нибудь из ваших дам пожелает познакомиться поближе с жизнью морского волка, просто проводите их на мостик. Никто еще не жаловался на… вид отсюда.

Быстрое движение головы Касатонова напомнило бросок змеи.

Капитан вздрогнул. Несмотря на то что комплекция обоих мужчин была приблизительно одинаковой, холод рептилии в глазах Касатонова внушал ужас.

— Вы меня не поняли, — отчетливо выговорил Касатонов. — В перерывах между вахтами ваши люди должны становиться невидимыми.

— Некоторые гости не прочь побывать на мостике, только и всего, — пробормотал капитан. — Мы постараемся развлечь их.

— Первую часть плавания меня не будет на борту.

Капитан попытался не выдать облегчения. Но не сумел.

— Я присоединюсь к вам в Виктории, — продолжал Касатонов. — И если кто-нибудь из гостей останется недоволен, вы за это ответите. Есть еще вопросы?

Лицо капитана приобрело малиновый оттенок. Он не привык выслушивать приказания, а тем более исполнять их.

— По-видимому, вы не знакомы с морскими законами, — резко заявил он. — Как только мы отчалим, командовать здесь буду я, а не вы. И если возникнут затруднения, разбираться с ними тоже придется мне.

Касатонов сделал движение, как будто хотел отвернуться, но тут же выбросил руку и схватил капитана за горло.

— Вы капитан плавучего борделя, а не яхты, невозмутимо процедил он.

Капитан застыл по стойке «смирно». Это был не жест уважения, а попытка уклониться от стальных пальцев, стискивающих ему горло.

— Это судно для развлечений, в самом прямом смысле этого слова, — продолжал Касатонов. — И если вы или ваши люди хоть чем-нибудь помешаете развлечениям пассажиров, я вас кастрирую. Мы поняли друг друга, капитан?

В последнее слово он вложил непередаваемую издевку.

Капитан слабо пискнул и кивнул.

Касатонов слегка разжал пальцы на шее собеседника.

— В Виктории вы должны быть к полуночи, — заявил русский.

Капитан закивал, как китайский болванчик.

— Где вас искать? — спросил Касатонов.

— В конце Гавернмент-стрит есть частный причал, — прохрипел капитан. — У меня там постоянное место.

— Не рассчитывайте на длительную стоянку, — распорядился Касатонов. — К завтраку мы будем у гавани Ванкувера, а на берегу должны иметь запас времени: надо успеть встретить самолет в ванкуверском аэропорту, прилетающий ровно в шесть вечера. Вопросы есть?

— Нет, — пробормотал капитан.

— Будьте готовы сняться с якоря через час.

Касатонов отпустил шею капитана так же стремительно, как стиснул ее.

Не удостоив капитана ни единым взглядом, Касатонов покинул мостик. Он спустился по трапу на главную палубу с проворством и уверенностью спортсмена.

Катя рылась в груде коробок и пакетов, только что доставленных на борт. На каждой из них виднелась эмблема магазина зимней одежды из Сиэтла.

— Ты задержался, — заметила Катя. — Что-то случилось?

— Ничего особенного.

Катя испытующе вгляделась в глаза Касатонова.

— Если с капитаном возникнут хоть малейшие затруднения, — продолжал Касатонов, — напомни, что я жду этот плавучий бордель у причала в конце Гавернмент-стрит в Виктории.

Улыбаясь, Катя издала довольный звук, напоминающий мурлыканье. Она наслаждалась возможностью держать на привязи такого зубра, как Касатонов.

— Непременно скажу, дорогой, — проворковала она.

Нагнувшись, Катя вытащила из одной коробки тяжелую длинную парку и грациозно закуталась в нее.

— Там найдутся еще такие же, — сказала она, указывая на коробку. — Большинство гостей не подготовились к осеннему круизу.

— Пусть их греют шлюхи.

С этими словами Касатонов со скукой взглянул на женщин. Они столпились у трапа, покуривая и болтая, как продавщицы в ожидании начала рабочего дня.

— Документы у всех в порядке? — спросил Касатонов у Кати.

— Да.

Пренебрежительно хмыкнув, Касатонов отвернулся от ярко разодетых шлюх.

— А то смотри, — предостерег он. — У канадцев могут найтись какие-нибудь, дурацкие законы насчет ввоза проституток.

— Один лос-анджелесский сутенер из «Коза Ностры» возит девок чартерными рейсами, — возразила Катя. — А эти все американки. Они имеют право въезжать в Канаду без визы.

— А как насчет припасов? Ты проверила камбуз? Все приготовлено?

— Разумеется, — зевнув, подтвердила Катя. — Я свое дело знаю, не волнуйся.

Касатонов не ответил. В глубине души он ощущал тревогу. Это чувство не покидало его с тех пор, как Чжень выехал за ворота склада.

— Успокойся, дорогой, — увещевала Катя своего партнера. — Нам предстоит всего лишь увеселительная прогулка.

Касатонов хмыкнул.

— Тони Ли и его люди позаботятся о том, чтобы подарок для Коямы благополучно прибыл в Викторию, — добавила Катя. — Не лучше ли нам как следует отдохнуть перед встречей с Коямой?

Но недоброе предчувствие не покидало Касатонова. Катя вздохнула. Она надеялась приятно провести плавание, развлекаясь соблазнительными и опасными играми со своим штатным убийцей.

— Посмотри, — предложила молодая женщина, показывая ему толстый свитер. — Я для тебя его купила. В нем ты будешь чувствовать себя как дома, в Эстонии.

Порыв ветра пролетел над солеными водами, растрепав светлые шелковистые волосы Касатонова и взметнув пышные пряди Катиных волос.

— Здешний воздух так холоден и чист, — произнесла Катя с глубоким вздохом. — Он заставляет меня жалеть о прошлом.

— Прошлое давно мертво.

Катя состроила гримаску, недовольная мрачностью Касатонова.

— Надень его, — мягко попросила она, протягивая свитер. — Он тебе пойдет.

Касатонов оттолкнул подарок.

— Мы зашли слишком далеко, чтобы свернуть с пути, — пробормотал он.

— Но кто может нам помешать? — спросила Катя. Касатонов ответил бы ей, если бы смог. Но им двигали только инстинкты хищника, который вдруг сам стал добычей. От дурного предчувствия у него покалывало все тело, словно от прикосновения грубой ткани.