Шон издал сдавленный возглас удивления, смеха и недоверия.

— Всякое бывает, — пробормотала Дэни.

— Только история об этом умалчивает.

— Ты не веришь в любовь?

— Между этими двоими? Ни в коем случае. Чувство, которое существует между ними, — сложная форма ненависти.

— Тогда почему они до сих пор вместе? Из-за алчности?

— Может быть, — кивнул Шон. — А может, все гораздо проще: ненависть связывает накрепко, как и любовь.

— Только не меня!

— Да, с тобой все иначе. Сравнивать тебя с Катей — все равно что алмаз с дерьмом.

Дэни изумленно уставилась на Шона. Он по-прежнему не отрывал глаз от яхты.

Три сияющих лимузина остановились у тротуара на Аляска-уэй. Двери неспешно распахнулись. Восемь пассажиров, все мужчины, появились в золотистом вечернем свете. Каждый из них был роскошно одет. Все двигались с уверенностью и достоинством патрициев.

— А вот и остальные члены пресловутой «Гармонии», — сообщил Шон. — Только вряд ли ты захочешь узнать, какова их любовь.

— Власть, — коротко бросила Дэни.

— Разумеется. Но как они проявляют эту любовь… — Шон покачал головой. — Не стоит об этом.

— Тебе это известно.

— У меня нет выбора. Первое правило войны — четко представлять своего врага.

Дэни молча наблюдала, как матросы с яхты сбежали по трапу и принялись выгружать багаж из лимузинов.

Восемь «крестных отцов» самого влиятельного преступного синдиката мира прохаживались по причалу, восхищаясь яхтой и обмениваясь шутками, как обычные туристы.

Ничем не примечательная картина.

— На вид вполне нормальные люди, — заметила Дэни. — Они мои враги, а я совсем их не знаю.

— И не хочешь знать.

— При чем тут мое желание? — с вызовом спросила Дэни. — А ты хочешь? Или просто действуешь в силу необходимости?

Шон помедлил, а затем произнес так тихо, что Дэни с трудом расслышала его:

— У тебя нет такой необходимости. Тебе это не поможет.

— Шон, выслушай меня, — начала Дэни, придвигаясь ближе. — С тех пор как я побывала в Лхасе, я вела битву с собственным рассудком, уверенным, что зло — пережиток давнего прошлого, и чутьем, которое подозревает, что в душе человека живет больше демонов, чем в аду.

На миг Шон закаменел.

— Со мной было то же самое, — приглушенно проговорил он. — Я ушел в монастырь. Ты — в университет.

— А потом оба сошлись в Лхасе.

Шон закрыл глаза.

— Ты не допустишь, чтобы я сделала неверный шаг в самый ответственный момент, — с мольбой в глазах сказала Дэни. — Я должна все знать!

Шон тяжело вздохнул и открыл глаза. Его голос зазвучал нарочито беспечно, почти легкомысленно.

Но глаза оставались мрачными, как смысл его слов.

— Итак, вспомним, кого мы здесь видим, — лениво предложил Кроу.

Он передвинул свой стул, чтобы лучше разглядеть восьмерых мужчин.

— Видишь вон того рослого красавца с черными волосами и тонкими усиками? — спросил Шон.

— Да. Хосе Габриэль де ла Пена из медельинского картеля, — выпалила Дэни, вспомнив недавние уроки. — Хозяин преступной организации, промышляющей нарко-бизнесом.

— А еще он законодатель моды, — добавил Шон. Дэни издала удивленный возглас:

— Об этом я слышу первый раз.

— Еще бы! Джилли старательно выбросил из папок все лишнее, прежде чем передать их тебе.

— Почему?

— Какой смысл пугать невинных?

— Я уже не та, что была в Лхасе, — напомнила Дэни,

— Да, — подтвердил Шон. — И я сожалею об этом, Дэни.

— А я нет. Расскажи мне о де ла Пене и его новшествах.

— Он изобрел так называемый колумбийский галстук, — сообщил Шон. — Не стану пугать тебя подробностями, но при его изготовлении на горле делается вертикальный разрез, а язык вытаскивается в рану.

У Дэни лишь дрогнули веки.

— Зато он примерный сын, — продолжал Шон. — Его мать и местная католическая церковь купаются в его деньгах.

— Как священники могут брать у нее деньги?

— А разве они могут их не брать? Ты только подумай, сколько хорошего можно сделать благодаря этим деньгам!

Ирония в голосе Шона заставила Дэни пожалеть о том, что она завела этот разговор.

Но взять свои слова обратно было уже невозможно. Теперь приходилось мириться с последствиями.

— А вон там — Салли Спаньолини, вон тот тип в черной шелковой рубашке в белый горошек, — продолжал Шон. — В море он наверняка продрогнет, но эта одежда — его визитная карточка.

Дэни кивнула.

— Салли родом из Чикаго, но он проводит много времени в Вегасе, — добавил Шон.

— В папке, которую передал мне Джилли, не упоминалось о том, что Спаньолини — игрок.

— Он не игрок. В Вегасе его прозвали Салли-Жеребец.

Дэни пожала плечами:

— Для меня это не новость.

— На ночь Салли требуется несколько девушек, — продолжал Шон. — Потому, что он доводит их до изнеможения. Ему еще предстоит найти ту, которая не сойдет с дистанции. Как ты выразилась, для некоторых мужчин секс — кровопролитное развлечение.

Веки Дэни вновь дрогнули.

Но она промолчала.

— Несколько месяцев назад Салли подслушал, как одна из проституток критиковала его сексуальную технику, — не спеша продолжал Шон. — Ее сутенер вскоре получил ее язык, груди и некоторые другие части тела по почте. Остальное так и не нашли.

У Дэни сжались губы. Она затаила дыхание от отвращения к услышанному и от раздражения Шона.

Он хотел защитить ее.

«Надо знать своих врагов…»

— Салли обожает своих малышей, — не унимался Шон. — У них столько игрушек, что их хватит на пятьдесят детей.

Шон помедлил, но Дэни воздержалась от комментариев.

— Кроме того, Салли разводит скаковых лошадей. Призера он держит в роскошной мраморной конюшне. А остальных убивает, чтобы получить страховку.

Дэни не издала ни звука.

— Узнаешь Джованни Скарфо? спросил Шон.

— Да, — кивнула она. — Трудно не заметить эту серебристую шевелюру.

— Ты будешь рада узнать, что он не такой, как остальные члены «Гармонии». Скарфо — примерный семьянин с любовницей под боком, словом, образец порядочного гражданина Калабрии.

Дэни ждала продолжения, понимая, что оно будет совсем иным. Она не знала только одного: какие