крепкими выражениями, несущимися из зернохранилища, стоящего у козьего рынка. Сразу вслед за этим гнилые половые доски в старом амбаре на Короткой Улице взлетели на воздух, сопровождаемые бранью.

— Тупой грызун!! — проревел Альберт, выковыривая из ушей зерно.

— ПИСК.

— Я мог бы догадаться! Какого ты думаешь я роста?!

Альберт смел сено и муку с пальто и прошаркал к окну.

— Ага, — сказал он. — Теперь мы отправимся в Залатанный Барабан.

В кармане его пальто песок продолжал свое неостановимое путешествие из будущего в прошлое.

Гибискус Данельм собирался закрыться в течение часа. Это был несложный процесс. Сначала он с прислугой собирал все неразбитые кружки и стаканы. Это не отнимало много времени. Затем они приступали к поискам оружия, которое можно перепродать задорого, и быстро обшаривали карманы тех посетителей, которые не могли воспротивится по причине сильного опьянения, смерти, или и того и другого одновременно. Затем мебель отодвигалась к стенам, а все, что осталось на полу, выметалось через заднюю дверь прямо на широкую коричневую грудь реки Анк, где постепенно, по мере накопления, и тонуло.

И, наконец, Гибискус закрывал и запирал большую дверь главного входа…

Она не закрывалась. Он посмотрел вниз и увидел какой-то башмак.

— Мы закрываемся, — сказал он.

— Нет, не закрываетесь.

Дверь отлетела назад и Альберт оказался внутри.

— Видел ли ты этого типа? — требовательно спросил он, сунув Данельму под нос продолговатую картонку.

Это было серьезным нарушением этикета. Работа Данельма была не из тех, на которой можно выжить, сообщая разным людям, что ты видел разных людей. Данельм мог выставлять выпивку всю ночь, не заметив ни одного человека.

— Никогда в жизни его не видел, — сказал он машинально, даже не взглянув на картонку.

— Тебе придется помочь мне, — сказал Альберт. — Иначе случиться нечто ужасное.

— Убирайся!

Альберт пинком захлопнул дверь.

— И не говори, что я не предупредил тебя, — заявил он. Сидящий у него на плече Смерть Крыс подозрительно принюхивался.

Секундой позже подбородок Гибискуса оказался прижат к крышке одного из его собственных столов.

— И вот что, я точно знаю, что он тут был, — сказал Альберт. Он даже не запыхался. — Потому что каждый сюда приходит, раньше или позже. Посмотри еще разок.

— Это карта Каро, — проговорил Гибискус невнятно. — Это Смерть!

— Точно. Такой, знаешь, на белой лошади. Ты не мог его не заметить. Только он выглядел совсем не так, когда был здесь, я полагаю.

— Давай-ка все же разберемся, — сказал трактирщик, безуспешно пытаясь вывернуться из железного захвата. — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, видел ли я кого-то, кто не похож на эту картинку?

— Он должен был быть со странностями. Больше, чем все остальные, — Альберт немного подумал. — И он должен был пить, как лошадь. Уж я его знаю, он всегда так делает.

— Это Анк-Морпорк, знаешь ли…

— Не хами, а то я разозлюсь.

— Хочешь сказать, сейчас ты не зол?

— Просто нетерпелив. Мы можем попробовать и злость, если хочешь.

— Был тут, один, несколько дней назад. Не могу в точности сказать, как он выглядел.

— А. Это он.

— Пил, ругал игру «Вторжение Варваров», потом свалился, а потом.

— Что?

— Не могу припомнить. Мы просто выкинули его отсюда.

— Через черный ход?

— Да.

— Но там же река.

— Ну, большинство успевает прийти в себя, прежде чем утонуть.

— ПИСК, — сказал Смерть Крыс.

— Он что-нибудь говорил? — спросил Альберт, слишком увлеченный, чтобы обратить на него внимание.

— Что-то насчет того, чтобы припомнить все, кажется. Он говорил, пьянство не помогает ему забыть. Все твердил о дверных ручках и… волосатом солнечном свете.

— Волосатом солнечном свете?

— Что-то вроде этого.

Железная хватка неожиданно разжалась. Выждав минуту или две, Гибискус, соблюдая все предосторожности, повернул голову.

За ним никого не было.

Очень осторожно он наклонился и заглянул под столы.

Альберт шагнул в предрассветный сумрак и, после некоторых колебаний, извлек свою коробку. Он открыл ее, всмотрелся в жизнеизмеритель и захлопнул крышку.

— Ну, — сказал он. — Что там у нас на очереди?

— ПИСК!

— Чего?

И тут кто-то огрел его по голове.

Это удар не был смертельным. Тимо Ленивчик из Гильдии Воров хорошо знал, что приключается с ворами, которые убивают людей. Появляется Гильдия Убийц и проводит с ними короткий разговор, который, собственно, сводиться к «Прощай». Все, чего он хотел — это оглушить старикана, чтобы без помех очистить его карманы.

Звук, который раздался, когда тело коснулось земли, был для него полной неожиданностью. Он напоминал звон разбившегося стакана, но с неприятными обертонами, которые звучали в ушах Тимо еще долго после того, как должны были бы утихнуть.

Что-то взлетело вверх с поверженного тела прямо ему в лицо. Две костяные клешни вцепились ему в уши, а острая морда с силой треснула его в лоб. Он заверещал и бросился наутек.

Смерть Крыс свалился на землю и рысцой вернулся к Альберту. Он похлопал его по щекам, несколько раз яростно пнул его и в отчаянии заехал ему по носу.

Затем он ухватил Альберта за ворот и попытался вытащить его из канавы, но услышал предостерегающее позвякивание стекла.

Безумные глазные впадины обернулись к главному входу Залатанного Барабана. Костяные усики встопорщились.

Минутой позже Гибискус приоткрыл дверь, только чтобы прекратить этот оглушительный стук.

— Я сказал мы за…

Нечто проскочило у него между ног, задержавшись на секунду, чтобы пнуть его в щиколотку, и устремилось к черному ходу, водя носом по полу.

Хайд Парк назывался так не потому, что в нем было можно спрятаться, а скорее потому, что «хайд» когда-то был мерой площади, которую могли вспахать один человек и три с половиной быка после дождичка в четверг, а анк-морпоркцы — люди весьма чтущие традиции, как, впрочем, и многое другое. Здесь были и деревья и трава, и озеро с настоящей рыбой. И кроме того, по причине одного из тех загадочных вывертов социального развития, парк был удивительно безопасным местом. Грабили здесь исключительно редко. Грабители не меньше прочих ценили возможность спокойно позагорать. Таким образом, парк был нейтральной территорией.