Алекс усмехнулся. Ему понравился творческий подход доктора к этой проблеме.

- Это большой железный ключ, - сказал Инамури. - Большой железный ключ, надетый на железное кольцо. Я потрясу им. Вот так. Слышите, как гремит?

- Да, слышу, - произнесла она.

Инамури делал все настолько умело, что Алекс уже был на грани того, чтобы тоже услышать.

- Я кладу этот ключ в вашу руку, - говорил он Джоанне, а сам даже не пошевелился в своём кресле. - Вот. Теперь он у вас.

- Я держу его, - сказала Джоанна, зажимая в руке воображаемый ключ.

- Теперь вставьте ключ в дверь и поверните его. Вот так. Молодец. Отлично. Вы отперли дверь.

- И что теперь будет? - спросила Джоанна. Она была заметно встревожена.

- Толкните дверь, откройте её, - сказал доктор.

- Она такая тяжёлая.

- Да. Но она всё равно открывается. Слышите, как скрипят петли? Она была долго, долго закрыта. Но она открывается, открывается... открывается полностью. Так. Вы сделали это. Теперь переступите через порог.

- Ладно.

- Вы переступили?

- Да.

- Что вы видите?

- Нет звёзд.

- Что вы хотите этим сказать?

Она молчала.

- Сделайте ещё шаг, - сказал Инамури.

- Как скажете.

- И ещё. Всего пять шагов.

- Три... четыре... пять.

- Теперь остановитесь и осмотритесь вокруг.

- Я смотрю.

- Где вы?

- Я не знаю.

- Что вы видите?

- Полночь.

- Уточните.

- Только полночь.

- Объясните, пожалуйста.

Джоанна глубоко вздохнула.

- Ну, я... вижу полночь. Самую совершенную, непроглядную темноту, какую только можно вообразить. Густую. Почти жидкую. Струящееся полночное небо обтекает со всех сторон землю, все крепко запечатывая, оно тает как шоколад. Чернильно-чёрная темнота. Звёзд нет совсем. Безупречная темнота. Ни пятнышка света. А также нет звука. Ни ветра. Ни запахов. Чернота - единственное, что есть, и так продолжается снова и снова и до бесконечности.

- Нет, - сказал Инамури, - это не правда. Двадцать лет вашей жизни начнут раскрываться перед вами. Вот уже началось. Разве вы не видите? Разве вы не видите, как мир вокруг вас возвращается к жизни?

- Ничего.

- Посмотрите внимательнее. Может быть, сначала и нелегко заметить, что происходит, но это происходит. Я дал вам ключ от вашего прошлого.

- Вы дали мне только ключ от полуночи, - произнесла Джоанна, в её голосе прозвучало отчаяние.

- Ключ от прошлого, - настаивал доктор.

- От полуночи, - произнесла она несчастно. - Ключ от темноты и безнадёжности. Я не знаю, кто я. Я не знаю, где я. Я одна. Совсем одна. Мне не нравится здесь.

К тому времени, когда они уходили из приёмной Оми Инамури, Киото завладела ночь. Север припас много ветра, которым щедро расплачивался со случайными прохожими. Холодный зимний воздух проникал сквозь одежду, и кожу, и плоть, доходя до костей. Уличные лампы давали тусклый свет и творили причудливые тени на мокрой мостовой, на грязной слякоти сточных канав и на сваленном в кучи вчерашнем снеге.

Ничего не говоря и не трогаясь с места, Алекс и Джоанна сидели несколько минут в её машине, дрожа от холода и выпуская клубы пара при каждом выдохе. Мотор работал. Ледяной пар вырывался клубами из выхлопной трубы, бросался вперёд и, относимый боковым ветром, корчился, как будто он был живым, а затем его подхватывал другой порыв ветра. Алекс и Джоанна ждали, когда обогреватель смягчит болезненно острый, холодный воздух внутри салона автомобиля. И они думали.

Доктор Инамури ничего больше не мог сделать для Джоанны. Он извлёк на поверхность каждый кусочек памяти, затрагивающей человека с механической рукой, но он был не в состоянии помочь ей вспомнить что-нибудь новое, за что Алекс мог бы зацепиться. В ней просто ничего больше не было. Мельчайшие подробности ужасов, происходивших в странной больничной комнате, были искусно завуалированы и разбросаны как пепел давно догоревшего пожара. А две трети её жизни, что она провела как Лиза Шелгрин, были совершенно и тщательно уничтожены. Окончательные ответы придут не изнутри, как надеялся Алекс, а извне. Оттуда, где плелась роковая паутина, где ожидала их самая большая опасность.

Вентиляторы на приборной доске включились и начали гнать тёплый воздух через радиатор. Ветровое стекло почти сразу запотело.

В конце концов, Джоанна вздохнула и сказала:

- Меня не особо заботит, что я забыла все о Лизе. Меня не заботит, что они украли ту часть моей жизни. И мне нравится быть Джоанной. Я неплохо устроилась... пожалуй, даже лучше, чем если бы мне никогда не изменяли личность... Джоанна Ранд - чертовски хороший человек, ею приятно быть.

- И с ней тоже, - сказал Алекс.

- Я могу принять эту потерю. Я могу жить как Джоанна Ранд, не чувствуя себя обманутой пешкой. Я могу жить без прошлого. Я достаточно сильна.

- Я и не сомневался в этом.

Она повернулась к нему лицом. Оно было ужасно искажено, но все ещё красиво.

- Но я не могу жить, не зная, почему! - гневно произнесла она.

- Мы выясним, почему.

- Как? Во мне больше ничего нет, что Инамури мог бы вытащить на поверхность.

Алекс кивнул.

- И по-моему, здесь, в Киото, мы не сможем ничего больше открыть. Ничего важного.

- Может быть, тот человек, который преследовал тебя в проходном дворе, - предположила Джоанна.

- Ловкач.

- Ну, тот, которому тебе пришлось разбить голову.

- Это Ловкач.

- Мы можем выяснить, кто он?

- Овчинка выделки не стоит. Мелкая рыбёшка.

- А тот, что напал на тебя в номере отеля?