- Тогда не лучше ли нам прекратить? - спросила Джоанна.

- Прекратить что?

- Все это расследование, которое мы сейчас ведём.

- Мы не можем. Не сейчас.

Джоанна нахмурилась.

- Но если сенатор оказался таким, как вы говорите... если он способен... ну, возможно, самым лучшим для нас было бы забыть его. Теперь я немного знаю, почему я жила отшельником, почему я страдала. Как вы сказали, я была запрограммирована. И я совсем не обязана знать что-либо ещё. Я могу жить, и не зная, как это было сделано и кто это сделал, и зачем.

Марико взглянула на Алекса.

Их глаза встретились.

'Ему не нравится, что Джоанна говорит больше, чем я', - подумала она.

Марико заговорила первая.

- Джоанна, сейчас ты можешь говорить так и верить в это. Но позже ты изменишь своё мнение. Каждый должен знать, кто он и каково его предназначение. Каждый должен знать, зачем и каким образом он попал туда, где он сейчас находится. Иначе нет оснований для роста и перемен и ни к чему дальнейшее путешествие по жизни.

- Кроме того, - сказал Алекс, избрав менее философский подход, - теперь слишком поздно уходить в сторону. Они этого на позволят. Мы узнали слишком многое. Когда я переехал к вам и нанял охранника для палаты Уэйна, и когда мы позвонили в Англию, мы зашли слишком далеко. Мы ступили на тропу войны. По крайней мере, так теперь это выглядит для них. Поэтому теперь мы мишени.

Джоанна удивлённо вскинула брови.

- Вы думаете, они могут попытаться убить нас?

- Или хуже, - сказал Алекс.

- Что может быть хуже?

Алекс отодвинул стул и встал. Он подошёл к небольшому окну, повернулся к женщинам спиной и задумчиво посмотрел на Гайон и тёмный город за ним. Затем он повернулся и сказал:

- Вы хотите знать, что может быть хуже. О'кей. Может быть, однажды мы все проснёмся в разных частях света, каждый с новым именем, новым прошлым и новой памятью. И мы не будем знать, что когда-то были Джоанной Ранд, Марико Инамури и Алексом Хантером.

Джоанна болезненно побледнела, как будто бледный лунный луч просочился сквозь окно и ничего в комнате не осветил, кроме её лица.

- Сделают ли они это снова? - спросила Марико.

Алекс пожал плечами.

- Почему нет? Это очень эффективное средство заставить нас замолчать. И действуя таким образом они не оставляют никаких трупов, чтобы волновать полицию.

- Нет... нет, - тихо, затравленно произнесла Джоанна, - всё, что происходит со мной в Японии, всё, что я есть и кем хочу быть, все это стёрто из моего мозга.

Марико вздрогнула.

- Но почему? - задала вопрос Джоанна. В расстройстве она ударила кулаком по столу так, что зазвенели чашки и блюдца... - Почему всё это случилось? Это безумие. В этом нет ни капли смысла.

- Не правда, - сказал Алекс, - в этом даже очень много смысла для людей, которые это сделали.

- Для нас это тоже имело бы определённый смысл, если бы мы знали то, что знают они, - сказала Марико.

Алекс кивнул.

- Правильно. И мы не будем в безопасности, пока на самом деле не узнаем то, что знают они. Как только мы поймём, что двигало ими при превращении Лизы в Джоанну, мы сможем разоблачить их. Мы выступим в прессе. Что-нибудь вроде: похищенная дочь возвращается в семью живой через много лет. И когда мы сделаем так, когда поставим похитителей в центре внимания общественности и сделаем их уязвимыми для правосудия, когда у них не останется никаких тайн, тогда у них не будет повода схватить нас и сыграть в их грязную игру с изменением имени.

- Не будет повода кроме мести, - произнесла Джоанна.

- Пожалуй, - допустил Алекс. - Но, возможно, для них это будет уже неважно, раз игра окончена. Но если это важно, то мы рассмотрим и этот вариант. Сейчас мы действительно в серьёзной опасности, пока ищем следующий шаг, и это будет продолжаться до тех пор, пока у нас не будет достаточно фактов, чтобы предать эту историю огласке, и пока у них будет шанс остановить нас.

- Так какой же следующий шаг? - спросила Джоанна.

Алекс вернулся к столу и взглянул на Марико. Пока говорил, он постоянно покручивал кончик уса.

- Марико-сан, у вас есть дядя - психоаналитик.

- Да.

- И иногда он пользуется гипнотической регрессией, чтобы помочь своим пациентам.

- Верно, - сказала Марико. В течение нескольких лет она пыталась уговорить Джоанну посетить её дядюшку Оми, но всегда безуспешно.

Алекс повернулся к Джоанне.

- Он может попытаться открыть ваше подсознание и помочь вам вспомнить кое-что, что вам необходимо знать.

Джоанна отнеслась к этому скептически.

- Да? И что же, например?

- Например, имя человека с - механической рукой.

Джоанна, нахмурившись, закусила губу.

- Его. Но какое это имеет значение. Он всего лишь человек из ночного кошмара.

- Да? Разве вы забыли, что говорили мне о нём в среду? - спросил Алекс.

Джоанна неловко поёрзала, взглянула на Марико, посмотрела вниз на стол, на свои руки, переплетённые как две змеи.

- В замке Нийо, - подсказал Алекс.

- Я была в истерике.

- Вы сказали мне, что внезапно осознали, что человек из вашего ночного кошмара был чем-то действительно знакомым вам, а не просто плодом воображения. Вы все ещё верите в это.

Джоанна произнесла сдержанно:

- Да.

- А если он реален, он, несомненно, должен иметь отношение к тому, что с вами произошло. Он один из людей, которые стоят за всем этим.

- Я тоже так думаю, - сказала Джоанна. - Но... я не уверена... совсем не уверена, что хочу найти его.

Лицо Джоанны побледнело даже больше, чем когда Алекс упомянул, что она может быть подвергнута ещё одному изменению личности. Она взглянула так, будто смотрела в открытую могилу и видела в ней полусгнившего мертвеца, тянущегося к ней, с ухмылкой на его разлагающихся губах.

- Джоанна, он как демон внутри вас, - сказал Алекс. - Вам надо изгнать его, прежде чем вы сможете уснуть спокойно. Пока вы не найдёте его и не узнаете, что он сделал с вами, каждую ночь вас будет мучить все тот же жуткий сон.

- Я жила с ним десять лет, - сказала Джоанна, - полагаю, что могу прожить и ещё десять.

Марико не согласилась.

- Не можешь. Я знаю, что те кошмары делают с тобой. Я слышу твои крики по ночам.

Джоанна не ответила.

- Когда ты встретишь этого человека с механической рукой, - сказала Марико, - когда ты столкнёшься с ним лицом к лицу, ты откроешь, что в жизни он и наполовину так не страшен, как во сне.

- Хотелось бы верить, - произнесла Джоанна.

- Надо верить, - сказала Марико, - и ты будешь верить, если будешь думать об этом без эмоций.