очаге был загашен и угли выметены. Посреди комнаты лежала аккуратная маленькая поленница.
– Крепких ног тебе, добрый человек, и путеводной звезды, – сказал крупный мужчина, к чьему облику никак не вязалось слово «старик». – Окажи нам честь – разожги огонь.
Варан склонил голову. Неторопливо, как велит традиция, приблизился к очагу. Сложил холмиком сухие щепки, вытащил из кармана «искру», принесенную еще с побережья. Щелкнул камушком, поймал огонек, подул, раздувая нарождающееся пламя. Хозяева восторженно дышали за его спиной – Варан давно знал, что в глубине материка «искр» не знают – местные огнива громоздки и неудобны…
Щепки занялись. Варан подложил поленце, выждал несколько минут и подложил второе. Прикрыл дверцу очага – ведь его дело зажечь огонь, а не извести все предложенное хозяевами дерево.
– Спасибо, добрый человек, – после паузы произнес хозяин. – Садись за стол, твоя радость – наша радость…
Варан показал себя опытным путником. Хозяин был явно искушен в приеме гостей – не спросил об имени и не назвал себя, дожидаясь, пока Варан представится сам. Значит, сюда все-таки забредают…
Варан сел на предложенное место. Семья задвигалась, заполнив суетой все немалое пространство комнаты: женщины накрывали на стол, мужчины передвигали скамейки, старшие дети готовили воду для мытья рук, младшие путались у всех под ногами. У озера рявкнула Тюфа – все, включая хозяина, вздрогнули.
– Она не причинит вам зла, – сказал Варан. Хозяин покачал головой:
– Ты пришел, я вижу, из такого далекого далека… Я знаю, что в двадцати днях пути не водится подобных тварей.
– Она с побережья, – сказал Варан. Молодая женщина, несущая на стол исходящую паром глиняную миску, споткнулась и едва не выронила ношу.
– Побережья не бывает, – сказал из угла неуверенный детский голос.
– Бывает, – заверил Варан. – Не только побережье, но и острова…
Мужчины переглянулись.
– В последний раз гости были у нас полгода назад, – сказал хозяин. – Да и то – близкие гости, два дня пути всего… жену моему младшему привезли, – он кивнул на самую юную из женщин, белокожую, рыжую и веснушчатую, которая под взглядом Варана сделалась пунцовой.
Варан кивнул. Вытащил из сумки сверток, положил на край стола:
– От родителей вам, любезная. Я в их доме переночевал, и они показали мне дорогу…
Снова случилось движение. Рыженькая чуть не заплакала, прижимая к груди подарок. Сказать ничего не смогла, а может, не решилась, потому что быть невесткой в двух днях пути от родительского дома – та еще доля…
Под радостные всхлипывания рыженькой взялись за трапезу – вернее, ел только гость, а остальные смотрели и ждали, когда он наестся. Дожевав (а в тарелке была каша, густая, горячая и наваристая), он выпрямился, обвел взглядом хозяев и, отодвинув миску, сказал:
– Меня зовут Варан.
Оказалось, что работы с утра не будет: прибыл путник, Какая тут работа?
Был ясный день. Беседовать решили во дворе; семейство уселось кружком, Варана усадили в центре и предложили рассказывать.
– О чем сперва? – спросил Варан, и это тоже было частью ритуала. Хозяин, в который раз убедившись, что путник – человек опытный, начал задавать вопросы:
– Скажи, Император над нами еще есть?
– Есть, – Варан с удовольствием вытянул ноги. – Император есть, и Империя по-прежнему, только вот Лесной удел бунтует. Королем у них некто «сын Шуу», кто такой, откуда взялся – неведомо, но лесовики ему верят и Императора не боятся. В лесу, понятно, на крыламах не повоюешь…
– Крылам не бывает, – пробормотал старший внук хозяина. На него посмотрели выразительно, но руку никто не поднял; Варан подумал, что на северном побережье парня уже прибили бы на месте. Там, ближе к сердцу Империи, неукоснительно действует правило «младшего языка» – оттого кажется, что дети и подростки вообще немые…
– Что же теперь? Война? – тихо спросила хозяйка, очень пожилая женщина, по виду годящаяся своему мужу в матери.
– Война, – кивнул Варан. – Там, может, уже горит повсюду… Император лес обещал выжечь… если бунтовщики не выдадут ему «сына Шуу» живым или мертвым. А они, понятно, не выдадут.
Он откинулся на спинку скамейки и посмотрел в небо. Ни облачка, ни дымка. Ни звука. Что бы там ни было – сюда не донесется…
– Я хочу на войну, – еле слышно сказал упрямый мальчишка, и его мать – крепкая черноволосая женщина, жена старшего сына хозяина – отвесила сыну затрещину, впрочем, скорее для виду.
– Скажи, – подал голос младший сын хозяина, – ельник по дороге сюда… Ельник ты проходил?
– Обошел, – сказал Варан.
– Понятно, что обошел… Как он, вообще?
– Скверно. Стоит. Смотрит… Сыновья хозяина переглянулись.
– Он вообще-то в дне пути был, – сказал старший. – Подбирается, дрянь такая, и подбирается… Надо пугнуть его огнем, сволочь, чтобы неповадно…
– Скажи, – снова спросил хозяин, – про ярмарку что-то слышно?
