просят. Птица вольная, куда хочу, туда лечу.

— Нет, я хотела сказать — не скучно тебе одному было бы?

— В лесу?! — возмутился Александр. — Знаешь, тут каждый день такое кино, что весь Голливуд не придумает! Ты когда-нибудь видела, как зайцы дерутся?

— С волками, что ли?

— Какие там волки! Друг с другом! Только шерсть клочьями, особенно если задней лапой хорошенько достанет. А чтобы на волчьи скандалы посмотреть, это тебе не один день рядом с логовом прожить нужно, пока привыкнут. Да и не найдешь сейчас в наших местах волков, разве что очень повезет.

— Да уж, везение! — Лена дернула плечами. — Я, конечно, природу люблю, но вот чтобы она меня, особенно на ужин… Нет, спасибо!

— Не того боишься. В этом лесу, кстати, есть звери и пострашнее волка. Кабаны, например.

— А ты их здесь видел?

— Сюда посмотри! — Александр опустился на колено, подхватил сползшую лямку. Отодвинул нависшие над тропой травинки. — Вон листья прошлогодние пробиты, копыто четко прорисовалось. А чуть дальше — видишь, лунка на тропе? Это земля не такая сырая попалась, немного осыпалась уже. Сегодня кабан прошел, после дождя.

— Это что, их тут столько, что все затоптали? — изумилась девушка. — Саша, ты знал или просто повезло?

— Какое там везение! — Рюкзак подлетел на спине и глухо шлепнулся, занимая назначенное ему положение. — Мы по его следу минут пять идем. Слева целую яму вырыл, желуди искал. И потом, сама посуди — зачем ему новую тропинку прокладывать, когда рядом готовая и в нужном направлении? Зверь не человек, он лишнюю работу не делает.

— Ты, наверное, охотником был? Ну, до армии? Или там всему этому научили?

— И охотиться приходилось, и учили. С кабаном проще, он, знаешь ли, обычно засад не делает. И мин не ставит, а то всех бы приучил в лесу под ноги смотреть. Кабан вообше-то зверюга мощный, но мирный, если его из себя не выводить. Раненый — да, тогда он и медведя порвать может. А самые опасные твари в наших краях — собаки одичавшие. Вот эти съесть могут запросто. Говорят, бывали случаи, набрасывались здесь своры на мирных граждан. Да и бешенство у них не так уж редко бывает. Бешеная собака, пожалуй, единственный зверь в наших краях, которого всерьез опасаться нужно.

— Да ну тебя! Так я скоро мышей бояться начну!

— И правильно сделаешь. В нашем городе от мышиной лихорадки каждый год кто-нибудь умирает.

— Знаешь что, Саша, зря я за тобой поехала! — Лена встала поперек тропинки и уперла кулаки в бедра. — Так хорошо сидели, праздновали, а теперь хоть из леса беги! Твоя фамилия, случаем, не Кайфоломов?

— Ага, не будешь мирных волков обижать! Кстати, а что праздновали-то? Забыл, понимаешь, спросить, сильно обрадовался, когда тебя увидел. Там что, чей-то день рождения? Так, может, мне и не ходить без приглашения? Невежливо все-таки…

— Правда, обрадовался? — Кулаки как-то вяло разжались. — Нет, правда?

— Конечно, — Александр внимательно посмотрел в растерянные глаза. — А почему бы и нет, кстати? Или ты думаешь, что мне твое общество неприятно? Я человек простой, даже не сильно вежливый — поздоровался, узнал новости, пошел по своим делам, и все… Тихо! — он вскинул руку ладонью вперед, словно пытался удержать что-то. Постоял полминуты, прислушался к чему-то. — Теперь, Лена, мы пойдем очень быстро и очень тихо. Все вопросы чуть позже, а пока — за мной! Не отставай!

Подлесок зашипел, рассерженно хлестнул ветками по рюкзаку. Не отставать оказалось не так уж просто. Тем более сложно было не шуметь. Как удавалось проламывающейся впереди пятнистой глыбе не хрустеть сучьями, не трещать кустами и даже почти не шуршать прошлогодней листвой, Лена так и не поняла. Сама она ухитрялась только не ругать подвернувшиеся под ноги коряги и не взвизгивать, когда лицо и руки прихватывали липкие нити паутины. Паутина — это было особенно непонятно и обидно, по всем законам природы ей полагалось остаться на груди и голове того, кто идет первым… Не призрак же он, в самом деле!

Рюкзак внезапно куда-то провалился, и впереди все-таки зашумело. Скрип, глухой удар. Лена едва успела остановиться на краю обрыва. Как ей сначала показалось — отвесного и почти бездонного. Далеко впереди деревья карабкались по другому склону лесного оврага, а возле самых кроссовок вынырнуло рассерженное лицо.

— Не тормози, прыгай сюда! — прохрипел Александр. — Быстро, быстро, вперед! Время теряем!

— Какое время? Куда ты вообще бежишь? — девушка все-таки взглянула под ноги и невольно шагнула назад.

Собственно, обрыва почти не было. Стеночка высотой около метра. Ну от силы полтора, но не больше. Вот только дальше начинался склон, от вертикального почти не отличающийся. Особенно если смотреть сверху и готовиться по нему спускаться. Кое-где за эту осыпающуюся кручу даже ухитрились зацепиться кустики. В некоторых местах даже травы не было — только желтоватые языки щебня и серые лысинки промоин. Лесные верхушки зеленели где-то внизу. Сначала показалось, что дно оврага заросло кустами.

— Я же сказал — вперед, а вопросы потом! Эх, беда с вами… Иди сюда, помогу спуститься.

— Спуска-а… — горло перехватило, и Лена попыталась отшагнуть еще дальше. Не получилось: над обрывом метнулась пятнистая змея, схватила за ногу и дернула. Вторая подхватила чуть ниже поясницы, не дала упасть — точнее, направила это падение в сторону оврага. Ни возмутиться, ни даже вскрикнуть девушка не успела. На мгновение мелькнула подсохшая травинка, торчащая из трещины в глинистой стенке. Сменилась вначале далекими деревьями, потом еще более далеким облаком. В конце концов нос довольно жестко втиснулся в крепко пропахшую лямку рюкзака — и тут же мир зашуршал и взлетел куда-то вверх. Жестко тряхнуло раз, другой, больно провело щекой по шершавой капроновой ленте. Лена отвернулась — и увидела над собой лицо Александра.

Нет, не лицо — маску. Голову статуи. Скульптура «Чингачгук на тропе войны». Только глаза шевелятся — туда-сюда, влево-вправо, вверх-вниз. Больше всего, конечно же, вниз, но не под ноги, а куда-то дальше. При очередном толчке вся композиция чуть развернулась, и Лена увидела стремительно несущийся вверх склон — скачками, рывками, еще и влево-вправо покачивается. Затошнило. Лучше закрыть глаза. Не так страшно. Особенно если забыть про вершины деревьев глубоко внизу — впрочем, уже наверняка ближе, намного ближе. А если этот идиот подвернет ногу или поскользнется?!

Толчки участились, что-то ударило по ноге, по спине, обожгло шею. Мир качнулся еще пару раз и остановился.

— Можете открывать глаза, барышня, — как сквозь вату услышала Лена. Тут же ее перевернули, перехватили и наконец-то поставили на ноги. — Первое время рекомендую все-таки придерживаться за меня.

— Не дождешься! — Собственный голос прозвучал тоже как-то глухо. Сглотнула, и тут же в ушах щелкнуло, вокруг зашумели ветки и запищали птичьи голоса. — Пусти!

— Пожалуйста! — Жесткие руки разжались. Однако идти самостоятельно не получилось: стоило взглянуть на деревья и тропинку под ногами, как земля еще раз качнулась, и все-таки пришлось ухватиться за пятнистый рукав. Лена подняла глаза, оценила высоту залитого солнцем склона и вцепилась еще крепче.

— Ты что, с дуба рухнул? — получилось не сердито, а скорее жалобно. — Шли себе, все нормально… Кабанов испугался?

— Ну, во-первых, не с дуба, а во-он оттуда! — Александр показал рукой на кромку обрыва. Почему-то не над головой, а гораздо левее. — Во-вторых, мы все-таки не рухнули, а спустились. Быстро, но аккуратно. В- третьих, кабан — не самое опасное животное в этом лесу. Представители вида «хомо сапиенс» могут устроить гораздо больше неприятностей. Ты кому-нибудь говорила, что идешь меня встречать?

— Да всем, кто спрашивал! И что в этом такого?

— Какой дорогой мы пойдем, кто мог знать?

— Н-не помню… Никто, наверное. Я и сама думала, что мы на трамвае подъедем, с той стороны ближе. А в чем дело-то?