За фанерной перегородкой кровать вполне могла поместиться. Если ее по частям заносить и уже внутри собирать. Осторожно так собирать, чтобы ненароком не задеть перегородку. Иначе комната в домике останется только одна. Впрочем, достаточно уютная и, видимо, теплая: печка была, конечно же, не «голландка», но стоял а в нужном месте и сложена оказалась достаточно толково. С вентиляцией дело обстояло намного хуже — вторые, «зимние» рамы были не то что вставлены — наглухо закрашены много лет назад, а форточки были только на летних, внешних…

— И сколько вы в месяц брать будете, Александра Михайловна?

— Тысячу! — хозяйка бросила цену, как гранату, и тут же чуть втянула голову. Наверное, ждала взрыва.

— Ну-у-у, я же серьезно спрашиваю. За тысячу, простите, однокомнатную квартиру снять можно. Со всеми удобствами и прямо возле автобусной остановки.

— Так то квартира, а это свой дом! И у меня две комнаты! — старушка чуть приободрилась. — Тут вон двор свой, сарай…

— Эх, если бы кур разводить — цены бы не было, Александра Михайловна. А мне здесь просто жить надо. Так что двор хорошо, вот только, простите, до туалета по нему бежать далеко. Особенно среди ночи и под дождем. Кстати, о дожде: не заливает ваш двор-то? Я видел, под калитку ручеек по весне бежал, канавка осталась. И еще — на крыше заплатки, протекает через них или нет?

— Канавку прочищать надо, тогда вода сходит, и грязи нет. А крыша и не течет вовсе, — обиделась Михайловна за свое жилье. Потом подумала и все-таки выдала тайну. — Только когда дождь шибко льет, на чердаке тазик выливать надо, я там подставила. Хороший тазик, медный, большой, я за него пять рублей отдала. Давно еще, — глаза хозяйки на миг заволокла дымка воспоминаний. Только на миг, не больше. — Так что, не устраивает моя цена?

— Нет, не устраивает. Извините, пойду я, поищу что подешевле.

— Эй, эй, а ваша-то цена какая? — Видимо, не так уж много желающих было поселиться в этом домике. Наверное, слишком хорошо спрятан оказался, прохожие не замечают. — Ну, я-то сбавлю…

— Половину сбавите?

— Ну, половину-то… Пятьсот рублей за дом, с двором… — цену Александр назвал точную, в этих краях за нее можно было найти и что-нибудь получше. Обе договаривающихся стороны это прекрасно знали. — Может, хоть семьсот?

— Пятьсот, Александра Михайловна, — и без особых способностей можно было понять, что старушка согласится, но стоять будет до конца. Жаль было не денег, жаль было времени. — Давайте так: пятьсот, задаток даю на три месяца сразу, крышу починю сам.

— А не покрасите заодно? — взгляд хозяйки загорелся золотым огнем. — И еще забор у меня худоват…

Александр выглянул в окно. С одной стороны забор и вправду прохудился и накренился. С другой от него попросту остались одни столбы.

— Ладно, если ребята с работы помогут — сделаю и забор. Только вон там, справа, досок слишком много нужно. Сетки хватит? Мне ее достать проще будет, да и поставить — тоже.

Предложение было подкреплено появившейся из кармана пачкой сторублевок. Не очень большой — как раз за три месяца заплатить.

— Хватит, хватит сетки! — вид денег, как и ожидалось, подействовал лучше любой магии. Старушка уже слышала приятное похрустывание в своем кошельке и отказаться от этой захватывающей музыки не могла. — Ну, значит, я за три дня-то съеду к внучке, так вы на третий день и приходите с вещами.

— Это в субботу? — уточнил Александр. — А вы за три дня не передумаете? Или вдруг переехать не получится?..

Расплатились, распрощались. Громыхнули под ногами облезлые ступеньки. Вылезший было на улицу Байкал юркнул обратно под калитку, обиженно гавкнул в щель. Дернулась занавеска на Веркином окне — вот так, отношения с соседями понемногу налаживаются. Или устанавливаются. Ничего, через два дня все стороны обменяются информацией, то-то будут глазеть да подходить знакомиться.

На перекрестке, перед тем как свернуть за угол, Александр обернулся. Нашел знакомые уже кусты, угадал дом под ветвями. Сейчас уже не казалось, что старый вяз может рухнуть на крышу. Скорее наоборот: дерево бережно обнимало ветхое строеньице, прикрывало ветвями от невзгод и непогод. Хорошее место, доброе. Не зря на эту улочку свернул, не обмануло чутье. Впрочем, в последнее время оно очень старалось не ошибаться. Завтра, например, будут не самые большие неприятности. Самые большие завтра только начнутся, получат первый толчок для долгого разбега. Долгого и мучительного. Для всех.

Окажись под надзором Александра какая-нибудь фабрика или, боже упаси, крупная автостоянка — сторожить по ночам было бы непросто. Утомительно. В круглосуточном супермаркете, например, можно иногда и вздремнуть на стуле, но обязательно найдется шальной и хмельной покупатель, которому приспичило купить себе и друзьям добавку не в соседнем киоске, а именно в сияющем огнями торговом заведении. Но хуже всего, рассказывал Михаил, караулить ночные кафе в «проходном» месте — на проспекте, например. Там охраннику-вышибале иной раз присесть не то что некогда — попросту опасно. Конечно, денег можно заработать побольше, крутые и накрученные парни иной раз ими сорят в самом прямом смысле. Однако охраннику такую надбавку остается только отложить на черный день. Вернее, на ту темную ночь, когда он получит нож куда-нибудь между нашивкой своей фирмы и пряжкой пояса. Или пулю. Или выстрел в упор из газового пистолета — тоже, между прочим, вещь малоприятная и требующая лечения. Которое у нас только по закону считается бесплатным. Да и то не по- всякому.

Конечно, самому Михаилу, прошедшему Афган, две «горячие точки» и воинскую выучку Древнего Народа, пьяные разборки почти ничем не грозили — по крайней мере если сравнивать с главными его хлопотами. Досадное недоразумение, не более того. В персональной «берлоге» главы воинского клана на кухне расположилась коллекция изъятых ножей всех необходимых в хозяйстве форм и размеров. Самым ценным экспонатом был кавказский кинжал позапрошлого века, ныне использовавшийся в качестве мясницкого тесака.

Формально Михаил был сотрудником охранного агентства «Желтая сова». Возглавлял эту фирму его бывший однополчанин. Деньги на организацию агентства добывал в давние времена Олег Алексеевич лично. Словом, проблем с официальным трудоустройством у Александра не было никаких. Кроме тех, которые он сам создал себе и всем остальным, прислушавшись к внутреннему голосу и позвонив конкурентам «Совы».

Что бы там ни было, а нынешним утром он о своем выборе не жалел. Потому как оптовый склад пива — цель для многих привлекательная, но в постоянном и тщательном присмотре в принципе не нуждающаяся. А главное, достаточно скромная по размерам. Достаточно, чтобы раскинуть по нему сла-абенькую, почти незаметную даже верхним зрением сигнальную «сеточку», заговорить входы-выходы и спокойно поспать. Благо выдаваемый начальством на время дежурства сотовый имел крайне необходимую любому сторожу функцию — будильник.

Теперь Александр был свеж, бодр, готов к труду и, если потребуется, к обороне. Даже город не так уж сильно давил на нервы: ночью прошла гроза, смыла пыль и выдула в степь все, что не давало дышать. Улицы пахли мокрой травой и еще не пожухшей листвой. От реки тянуло водорослями и рыбой. Оставалось только дождаться кладовщика и сменщика, передать в целости и сохранности полагающиеся замки, печати, сотовый и чайник — и иди на все четыре стороны. Можно одновременно, как колдун из «Аладдина» — не диснеевского, а старого, советского, который с финальной песенкой «В Багдаде все спокойно». М-да… У Диснея, помнится, никакого Багдада не было, а было некое абстрактное королевство. Словно чувствовали янки. Или уже тогда знали. Ну и к бесу их. А мы пойдем к лешему. За неимением такового — к Натанычу. Вернее, не пойдем, а поедем. С благодарностью к опытному городскому народу, подсказавшему пусть не полную, но во многих случаях терпимую замену лошади. Интересно, не Древние ли в свое время изобрели велосипед?..

То, что механический конь живого не заменит, стало особенно хорошо заметно на окраине города. Там, где дома пониже, а асфальт пожиже. Если в центре ночной ливень не оставил даже сколько-нибудь заметных луж, то дачный поселок, похоже, прополоскало основательно. Именно — до основания. Хорошо хоть на ногах были не кроссовки, а высокие армейские ботинки: кирза не разбухает. И из грязи