ее смягчился.

– Кое в чем мне повезло. Моя судьба оказалась лучше, чем я заслуживаю. Но это не та жизнь, которую я бы для себя выбрала.

Глупо принимать ее слова на свой счет, подумал Кайл. Конечно, она предпочла бы иную долю. Но если бы не та трагедия, они бы никогда не узнали друг друга. С эгоизмом влюбленного мужчины он мечтал о том, чтобы она благословляла их встречу, несмотря на все, что этому предшествовало.

Констанция прервала его мысли:

– Если бы ты вернулся в Англию и неожиданно узнал о внезапной смерти брата, мог бы ты без угрызений совести вспоминать о ваших отношениях перед его кончиной?

Нет. Ответ пришел сам собой, немедленно. Подсознательно ему всегда казалось, что напряженность в отношениях с братом – лишь временный этап, В конце концов Дом образумится, и они снова станут друзьями. И все же… в жизни никогда ничего нельзя знать наверняка. Если что-то случится с Домиником, не почувствует ли и он. Кайл, ту же вину, что сейчас ощущает Констанция перед Марией Магдаленой?

Ответ на свой собственный вопрос ему совсем не понравился. Поэтому он заговорил с вызовом:

– Ты сказала, твоя сестра хотела, чтобы вы оставались друзьями. Но мой брат не выказывает никакого желания восстановить отношения. Он ведет себя с тем же твердолобым кретинизмом, что и в детстве.

– В таких случаях редко бывает виноват кто-то один, любовь моя. Можешь ли ты положа руку на сердце утверждать, что все неприятности между вами вызваны им одним?

Он раздраженно поднялся на ноги, подошел к двери. Снаружи шквалистый ветер швырял струи дождя в свинцово-серое море.

– Я всегда делал то, что от меня требовалось. Доминик же попросту прожигал свою жизнь. И сейчас продолжает этим заниматься. Он ведь мог пойти вместе со мной в Кембридж, учиться на священника, но не захотел этого сделать.

Он так надеялся на то, что брат согласится. Они бы снова стали друзьями. Отказ Доминика он воспринял как пощечину.

– Отец купил ему патент кавалерийского офицера. Через год ему надоела служба, и он продал патент. Он мог бы ездить в самые дальние уголки земли, изучать, исследовать, а потом писать мне письма о том, что узнал. Но вместо этого он проводит дни в пустых развлечениях. Мне бы его возможности…

Он запнулся на полуслове, услышав обиду в собственном голосе и ненавидя себя за это.

– Любой на это скажет, что возможности все у тебя. Может, ты завидуешь его свободе? Презираешь брата за то, что он ведет другой образ жизни?

Он поморщился, как от удара. Это неправда! Ему незачем завидовать Доминику. Все богатство, все титулы переходят к старшему сыну. Он, Кайл, рожден для этого. С какой стати ему терзаться завистью… завидовать тому, что брат… свободен!

Он закрыл глаза, чувствуя нечто похожее на приступ удушья. Ведь из них двоих он более удачливый. Почему же ему хочется рыдать в голос?

К тому времени как Доминик с запоздалой помощью пожилого конюха закончил чистить лошадей, подошел час обеда. Он едва успел помыться и переодеться. Мэриан к обеду не вышла, чему он на этот раз скорее обрадовался. Вряд ли он смог бы спокойно есть, если бы она сидела напротив, такая нестерпимо желанная.

Тем не менее ее присутствие ощущалось благодаря вазам с букетами цветов. Вот, например, рододендроны… Любой мог бы нарвать их, Но лишь одна Мэриан была способна поместить огромную массу этих шаровидных цветов в старую жестяную лейку так, что они словно струились лиловым потоком.

Садясь на свое место за столом и непринужденно болтая с миссис Маркс, Доминик внимательно разглядывал сложную цветочную композицию:

– Этот букет напоминает изгородь из можжевельника, которую обрезала Мэриан. Он необычный, но по- своему прелестный. Обратите внимание на контраст между яркими, привлекающими взгляд рододендронами и старой лейкой. Такое сочетание создает очень интересный, я бы даже сказал, драматичный эффект. Вы не находите?

Он слегка покраснел под испуганным взглядом миссис Маркс. Вероятно, она сейчас думает, не заразно ли безумие Мэриан. Миссис Ректор между тем склонила голову набок.

– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, милорд. Это действительно чрезвычайно… интригующее сочетание. Хотя я лично предпочла бы симпатичную фарфоровую вазу.

– Да, выглядит это, конечно, весьма оригинально, – признала и миссис Маркс. – Только, по-моему, такой букет больше подошел бы для кухни, чем для стола красного дерева.

Доминик не стал вступать в спор. До приезда в Уорфилд он придерживался того же мнения. Бездумно. Похоже, что под влиянием Мэриан меняются его взгляды на окружающий мир.

Он сделал глоток вина.

– Вы знали о том, что Мэриан умеет ездить верхом?

Конец обеда прошел за обсуждением этой темы и других событий дня, пока все трое не почувствовали, что готовы отойти ко сну.

После того как Ренбурн снова ее отверг, Мэриан, разъяренная и униженная, выбежала из конюшни. В чем дело? Вначале ведь он охотно пошел на это. Что же в ней его не устраивает? Черт его побери!

Но нет, вероятно, дело все-таки в ней самой. Сколько раз она наблюдала за птицами и полевыми зверюшками. Во всех случаях готовность самки к совокуплению неизбежно разжигала самца. Возможно, она еще не полностью созрела. Хотя… куда же больше? Можно вспыхнуть и сгореть дотла.

Роксана дремала в тени под скамейкой. Мэриан опустилась на деревянное сиденье. Вдохнула аромат роз, которым был насыщен воздух. Собака сонно положила голову ей на ноги, щекоча их своей жесткой шерстью.

Мэриан почесывала Роксану за ушами и размышляла о том, что, будь у нее побольше опыта, она бы знала, чего ожидать, какое движение сделать, какой сигнал подать, чтобы он захотел с ней соединиться. Конечно, наблюдать за ястребами и лисами тоже полезно, но их ритуалы не могут служить примером человеческого общения.

Она наморщила лоб, вспомнив одну уловку, которой можно воспользоваться. Ну а если и это не поможет, есть и другие приемы. Она их наблюдала в женской половине дома в Индии. Они, правда, требуют больших усилий, но уж им-то ни один мужчина не в силах противостоять.

Узоры менди потемнели. Из светло-оранжевых превратились в ржаво-красные. Доминик рассматривал их в зеркале. Хорошо, что он отослал Моррисона, прежде чем снять рубашку. Ему совсем не хотелось видеть пытливые глаза слуги.

Зевая, он прикрутил лампу и лег в постель. Откинул одеяло… и увидел между двумя подушками букетик цветов, связанных ленточкой. Две небольшие гвоздики – красная и белая – один цветок анютиных глазок и узкий ивовый листок. Совсем небольшой, но очень милый букетик, такой же необычный, как и все, что выходило из рук Мэриан.

Он вдохнул их аромат. Было что-то непреодолимо эротичное в том, что она собирала эти цветы, потом незаметно пробралась к нему в комнату и оставила их для него. Что это, напоминание о произошедшем сегодня, благодарность за Мунбим? Или какое-то другое, более сложное и утонченное сообщение?

Он поставил букетик в стакан с водой на столике у кровати. Погасил лампу. И все же что-то не давало ему покоя. Какое-то грызущее чувство, что он чего-то не разглядел в этом букетике, что-то упустил. Ладно, он еще подумает об этом завтра утром.

Он заснул мементально. Ему приснился брат.