Доминик заговорил спокойным, непринужденным тоном:

– Лошади необходимо знать, кто ее хозяин. Даже лучшие из них обычно бросают вызов новичкам. Поэтому тебе надо с самого начала показать, что ты ее хозяйка. Подходи спокойно, уверенно, подними голову, распрями плечи. И не отступай.

Мэриан вздернула подбородок. Перевела дух и приблизилась к кобыле. Мунбим тут же вытянула шею и ткнулась головой ей в ребра. Дружеское движение и в то же время вызов. Мэриан, хотя и явно испугалась, не отшатнулась, не отступила. Негнущейся ладонью провела по шее кобылы, один раз, потом другой. Постепенно тело ее расслабилось.

Доминик с облегчением перевел дыхание.

– Ты ей понравилась. Дай ей вот это. – Он достал из кармана кусок сахара. – Протяни на ладони.

У лошадей длинные зубы и сильные челюсти. Доминик бы нисколько не удивился, если бы Мэриан отказалась. Однако она осторожно предложила кобыле сахар. Та аккуратно взяла его с ладони. Лицо Мэриан озарилось обворожительной улыбкой. Кажется, связь между серебристой кобылкой и гибелью родителей порвалась. Теперь Мунбим для нее – не символ катастрофы, а прекрасное животное.

Доминику не терпелось закрепить достигнутый успех.

– По словам генерала Эймса, в детстве ты была отличной наездницей, а такие вещи, как правило, не забываются. Может, оседлаем ее и отправимся на прогулку?

Время для этого – лучше не придумаешь. Он приехал из Холлиуэлл-Гранжа верхом на этой кобыле, чтобы проверить все ее возможности и настроения, и теперь мог быть уверен, что она не выкинет ничего неожиданного.

Мэриан нахмурила брови. Прошло несколько долгих минут, после чего она резко повернулась и вышла. Доминик подавил вздох разочарования. Слишком многого он захотел И слишком скоро.

Через несколько секунд он сообразил, что Мэриан направилась в складские помещения.

Как могла она забыть то неповторимое чувство полной свободы, которое можно испытать только верхом на лошади! По-видимому, это чувство оказалось погребено вместе со многими другими радостями Прежнего Времени.

Она пустила Мунбим галопом и поскакала через парк, громко смеясь от счастья. Временами ей начинало казаться, будто она скачет на своей любимой Дэйзи, погибшей восемнадцать лет назад. Но Дэйзи не была такой легкой и гладкой…

Она сознательно и намеренно впустила в себя горестные воспоминания. Полное ужаса ржание, пронесшееся в ночи, в тот момент, когда вспыхнули огнем конюшни. Она тогда сразу узнала голос Дэйзи, более высокий, чем у взрослых лошадей.

Через некоторое время грустные мысли исчезли, растворившись в вольном ветре Уорфилда. Постепенно Мэриан снизила темп, чтобы он мог догнать ее. Она многим обязана… Ренбурну. Не только за ту радость, которую он ей подарил, но и за его мучительные, ужасающие откровения. До сих пор она считала, что лишь над ней одной тяготеет проклятие. . Лишь она оказалась выброшенной из жизни, в то время как все остальные сумели найти свое место и построить свою собственную жизнь.

Он приблизился к ней легким галопом, с теплым и непринужденным выражением на лице. Глядя на него, ни за что невозможно было догадаться, что ему пришлось пережить. И она бы никогда такого не подумала, если бы он не открылся ей сам, по собственной воле. Его рассказ дал толчок новым мыслям. Может быть, и другие люди носят в себе какие-нибудь тайные горести? Если такой человек, как он, мог скрывать в себе такую острую, такую глубокую боль, значит, тайные горести – вещь не столь уж необычная.

Если бы она, Мэриан, нуждалась в дополнительных доказательствах того, что этот человек предназначен для нес, то теперь она их получила.

Доминик смотрел вслед Мэриан, скакавшей с горы. Ее длинная коса развевалась по ветру. Невозможно поверить, что она с самого раннего детства не садилась верхом на лошадь. Похоже, что Эймс не преувеличивал, когда говорил, будто она носилась по равнинам Индии, как афганский бандит. Она словно срослась с лошадью с рождения.

Он направил Пегаса вслед за ней.

Мэриан выбрала мужское седло и никак не отреагировала на его предложение найти себе пару ботинок или хотя бы туфель. Похоже, это ее нисколько не беспокоило.

Вся светясь от счастья, она натянула поводья и повернулась к нему. Босиком, с задравшейся до колен юбкой она выглядела настоящим сорванцом. Но сейчас это не имело особого значения. Главное, что, она больше не боялась. При виде этого зрелища его пронзила острая радость. До сих пор она просто плыла по течению. Никто ей не мешал, но никто и не ждал от нее ничего другого. Какой она может стать, если направлять ее в нужную сторону и при этом постоянно подбадривать?

Он решил попробовать. В последний раз.

– Мне нужно заехать на ферму, поговорить с управляющим насчет того парня, Джема Брауна. Поедешь со мной?

Краска отхлынула от ее лица. Она смертельно побледнела. Инстинктивно начала поворачивать Мунбим в другую сторону. Он успел перехватить уздечку.

– Нам придется выехать из парка, но если проехать через восточные ворота, по другую сторону этого холма, мы останемся на территории Уорфилда. Мы заедем совсем ненадолго. Ты никого там не встретишь, кроме разве что своих же работников.

Кобыла нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Мэриан в растерянности опустила руки, Слава Богу, что она не убежала сразу же.

Доминик отпустил уздечку, с надеждой глядя на нее:

– Я тебя ни к чему не принуждаю. Только обещаю, что, если поедешь со мной, тебе ничто не грозит. Ты будешь в полной безопасности.

Не оглядываясь, он направил Пегаса медленным шагом к восточным воротам. Сзади не слышалось ни звука. Никто за ним не следовал. Это его не слишком удивило. У нее сегодня и так очень нелегкий день. Требовать, чтобы она еще и решилась выехать из Уорфилда, – пожалуй, это уж слишком.

Внезапно сзади послышался легкий звон лошадиной сбруи, потом негромкое цоканье копыт. Он едва не закричал от радости. Сдержался лишь потому, что не хотел пугать лошадей. Когда она поравнялась с ним, он встретил ее счастливой улыбкой.

Они подъехали к восточным воротам. Каменная арка, железные ворота, закрытые тяжелым засовом. Доминик спешился, отодвинул засов, распахнул ворота и посторонился, давая Мэриан проехать.

Она остановилась. Замерла на неподвижной лошади. Доминик почти физически ощущал, какое страшное напряжение скрывается за этим непроницаемым лицо. То, что для него так просто и естественно – выехать за пределы парка, – для нее барьер почти немыслимой высоты. Это даже труднее, чем для солдата выполнить приказ идти в атаку. Солдат по крайней мере окружен другими солдатами, товарищами, однополчанами. Мэриан же выглядит такой одинокой. Она и прожила большую часть своей жизни в полном одиночестве, невзирая на окружавших ее людей. Вот и сейчас Доминик с ней и душой, и телом, но своих демонов она должна перебороть сама.

В конце концов он почувствовал, что больше не в состоянии наблюдать эту непосильную внутреннюю борьбу. Уже собрался было сказать ей, что поедет один, как вдруг она медленно двинулась вперед. Кобыла, почувствовав волнение хозяйки, прошла в ворота так медленно и осторожно, словно двигалась по шаткому деревянному мостику. И все-таки они преодолели преграду страха.

– Молодец, Мэриан!

Потрясенный ее мужеством, он не стал закрывать ворота на засов. Так они смогут в любой момент вернуться тем же путем. Вскочил в седло и направил коня к ферме. Он там еще ни разу не бывал, но из карты Уорфилда знал, где она расположена. По дороге он с удовольствием оглядывал плодородные поля и луга с сочной травой. Судя по всему, управляющий – некий Джон Керр, как назвала его миссис Ректор. – хорошо знает свое дело.

Ферма планировкой напоминала Холлиуэлл-Гранж. Во дворе, где стоял дом с беспорядочно разбросанными вокруг хозяйственными постройками, Доминик заметил мальчика лет примерно десяти, сидевшего на скамейке и усердно начищавшего седло.

– Добрый день, – дружелюбно обратился к нему Доминик. – Где можно найти мистера Керра?