лаборанта.

— Все лестницы ведут туда, — ответил лаборант, смиренно дожидаясь дальнейшего развития событий. Оказывать сопротивление наносинтону не имело смысла, и оставалось лишь надеяться, что беглец не начнет убирать свидетелей. Но к счастью, у Кондора не было такого желания.

— Тогда можешь быть свободен, — сказал он. — Прости за задержку.

Он разжал пальцы. Почувствовавший свободу лаборант мгновенно скрылся из вида, юркнув в соседний коридор, а Кондор, не теряя времени, устремился вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Быстрее, быстрее, быстрее… Убраться отсюда раз и навсегда. Главное, скрыться от охотников, если, конечно, его предположения верны и те действительно посланы по его следу. Все остальное пока не важно. В последний момент Кондор пожалел, что так опрометчиво отпустил свидетеля собственного бегства. Лаборант мог сдать его в любую минуту, сообщив «псам», куда направился преступник и где предположительно находится в данный момент, но, с другой стороны, у охотников и без того хватает способов вычислить беглого дерапсатика. Хуже уже не будет. А значит, и расстраиваться нечего. Как там говорится: «Два раза не умирать, а одного не миновать». Хотя и один раз умирать как-то не хочется…

Подъем был столь стремительным, что Кондор и сам не понял, как, прыгая через ступеньки, миновал восемь этажей и оказался перед дверью, открывавшей ему проход на крышу. Не было и намека на усталость. Дыхание ровное, пульс как у слона. Любой бегун позавидовал бы подобной выносливости.

Прислушавшись и не отметив никаких признаков погони, Кондор осторожно вышел на крышу. Здесь, пригретые теплым полуденным солнцем (погода была явно не мартовская, как в мире Артема, а, скорее, июльская), ровными рядами стояли десятки, если не сотни, служебных и личных автомобилей различной раскраски и формы. По сути, внешне они мало чем отличались от автомобилей мира Артема Ливагина, разве что колеса у них заменяли серые диски антигравов, расположенные под днищем. Но это мелочи. Главное — вспомнить, как управлять этой чудо-техникой.

Личные машины сотрудников СКОП Кондор решил не трогать. Все они наверняка снабжены мощными охранными системами, готовыми тут же поднять переполох. К тому же неизвестно, насколько агрессивны эти системы защиты. Кондору смутно припоминалось что-то о парализующем электрошоковом разряде в затылок и о блокировке всех систем управления. Быть может, это просто разыгравшееся воображение, а возможно, память баскопа Ару в очередной раз предостерегала его. Как бы там ни было, Кондор решил не рисковать, сразу направившись к стоянке служебных «суарнов». На ходу разглядывая блестящие металлопластиковые корпуса, он вспомнил, что где-то здесь, среди множества себе подобных, дожидается своего хозяина и его машина, однако сейчас он не мог вспомнить даже ее цвета, а искать наугад не было ни желания, ни времени. Наконец он добрался до служебной стоянки. Белые, с широкой горизонтальной полосой зеленого цвета и переливчатым гербом СКОП на двери, патрульные машины смиренно ждали, пока кто-либо из сотрудников пожелает воспользоваться одной на них. Ни ключей зажигания, ни охранной сигнализации. Если ты сотрудник СКОП, то в любой момент имеешь право воспользоваться служебным транспортом.

Сотрудник СКОП…

А позволят ли ему улететь? Связан ли бортовой компьютер «суарна» с центральным процессором управления? Если да, то что будет? Снова спокойный голос сообщит ему, что он не может использовать транспортное средство, и попросит покинуть салон? И что ему делать в таком случае? Куда идти? Прыгнуть с крыши пятнадцатиэтажного здания и молить бога, чтобы синтетические кости действительно оказались такими крепкими, как говорил Кирик? Только сильнейшего сотрясения мозга ему все равно не избежать. Да что там сотрясение! После удара о землю его мозги превратятся в однородное месиво, даже если выдержит черепная коробка. Или, может, попытаться найти свою машину, ведь она-то не откажется послужить своему хозяину?

А может, еще не поздно сдагься?

Эту предательскую мыслишку Кондор презрительно отпихнул в сторону. После того что он узнал об Андро Джаглареде, которого всегда считал пусть не другом, но, по крайней мере, честным и порядочным человеком, мысль о преждевременном поражении казалась ему отвратительной, а жажда мести лишь усилилась. Нет! Теперь он не остановится. И пусть мудрецы говорят, что месть низка и никогда не бывает благородной. Он не мстит. Он просто отвечает на вызов. На вызов, брошенный не ему одному, а всем троим. Трем злосчастным синхронам, слитым в одной телесной оболочке, обреченным на вечное заключение в ней. А после еще и на забвение… Отступления не будет. И хватит высоких слов. Он просто постарается пройти свой путь до конца и посмотрит, где остановит его судьба. Но он еще напомнит о себе!

Подстегнув себя подобными мыслями, Кондор решительно распахнул дверцу ближайшей к нему машины и бесцеремонно уселся в мягкое кресло, учтиво принявшее форму его тела. Едва уловимый даже для острого слуха наносинтона гул оповестил его о пробуждении «суарна», автоматически задействовавшего все свои системы при появлении пассажира. На панели управления загорелись навигационные экраны, ожили и игриво замигали десятки табло и датчиков.

— Идентификация, — сообщил спокойно бортовой компьютер.

Кондор замер в ожидании. Пути назад не было. Оставалось только ждать. Что будет через секунду, он не знал.

«Сейчас меня попросят покинуть салон», — панически подумал он, но компьютер тут же развеял все его страхи и сомнения.

— Приветствую вас, Кондорат Ару. Пожалуйста, задействуйте систему ручного управления или назовите точку назначения для автоматического пилотирования «суарна».

Рука Кондора машинально пробежала по панели управления. Он даже не заметил, как сделал это, отключая автопилот. Очевидно, Кондорат Ару постоянно использовал ручное управление и подобный жест уже вошел у него в привычку. Панель перед ним раскрылась, словно лепестки тюльпана, и из электронных недр плавно выдвинулся овальный штурвал. Свершилось! Руки Кондора уверенно обхватили упругий белый пластик, пальцы нажали невидимые кнопки, машина неуклюже качнулась, но мгновенно выровнялась, поднимаясь в воздух. Все выше, выше, выше… И вдруг… Паническая мысль, зазубренным осколком прорезавшая сознание беглеца.

«Кусок металла не может летать! Он тяжелее воздуха, он не птица! У него даже нет крыльев, а значит, это колдовство!» — Князь Игрей так не вовремя пробудился от сна.

Ледяные цепи непреодолимого, безумного страха сковали тело Кондора, навалились стальной тяжестью на руки, прижимая их к полу, а вместе с ними пошел вниз и уступчивый, чувствительный штурвал. Машина дернулась и завалилась набок, едва не опрокинувшись. Антиграв не дач ей упасть, существенно смягчив момент удара, после чего «суарн» замер, вновь оказавшись на стоянке, всего в нескольких метрах от своего прежнего местоположения.

— Что я делаю, черт возьми! — прохрипел Кондор, стряхивая оцепенение. Страх перед полетами и неверие в силу антигравитации улетучились так же быстро, как и появились, стоило ему вновь оказаться на земле. Все-таки два синхрона из троих верили в возможность полета. Но смогли ли они до конца убедить в этом Кондора Игрея, рожденного в феодальном средневековье? Не помешает ли тот вновь поднять «суарн» в воздух, как это произошло только что?

— Я схожу с ума! — обреченно прошептал Кондор, крепко ударив себя ладонью по щеке. — Очнись!

— Кондорат Ару. — Неожиданно прозвучавший голос окончательно привел его в чувство. — Немедленно покиньте салон «суарна». Вы арестованы по обвинению в убийстве первой степени и в покушении на убийство.

Нет, на этот раз говорил не компьютер. Говорил один из трех охотников ОВК, внезапно выросших возле машины. Вот он и попался! Он переоценил свои возможности, «псы» нашли его слишком быстро, и, судя по всему, настроены они были крайне решительно: боевые энергетические доспехи, закрывающие и без того могучие, неуязвимые тела, генераторы силовых щитов за спинами, мощные «фотонные бритвы» в руках. Все, что нужно для поимки и уничтожения ретивого наносинтона.

— Повторяю. Кондорат Ару, немедленно покиньте служебный «суарн». Вы арестованы. Даю десять секунд. По их истечении мы вынуждены будем открыть огонь на поражение. Правосудие неотвратимо.

«Что вы знаете о правосудии, туполобые громилы?» — зло подумал Кондор, ни на секунду не