- Вот и молодец, - сказал Стаське подошедший Роман Романович. - Наконец-то ногу на место поставила. Иначе бы обязательно равновесие потеряла. А у нас принято с упавшего - тортик!..
Он говорил спокойно и весело. Стаська усомнилась в том, что минуту назад действительно подвергалась смертельному риску, и попробовала улыбнуться в ответ.
- Разобраться в смену! - скомандовал тренер. - Смена, прямо!
Это значило продолжать движение рысью. Вдохновлённая похвалой, Стаська стиснула Пашины бока каблуками. Эффект был прежний. Зловредный мерин только дёрнул головой, чуть не вырвав повод у Стаськи из рук, и еле соизволил двинуться шагом.
- Ну? - сказал Роман Романович. - Видно, рано похвалил, сглазил. Будем лошадью управлять или шагом по манежу кататься?..
...К концу занятия Стаська чуть не плакала и ненавидела пакостника Пашку всей силой души. Конечно, не до такой степени, чтобы пожелать ему немедленно околеть от собственной вредности. Боже сохрани!.. Однако морковку, приготовленную в кармане, она ему нипочём не отдаст. Лучше уж маленькому лохматому Апельсину, который так трогательно тянется к решётке двери. Или громадному добродушному Хеопсу из дальнего денника...
Когда она стащила с Пахаря тяжёлое 'строевое' седло и расстегнула уздечку, конь вдруг вытянул морду, и тёплый нос без предупреждения ткнулся в Стаськину щёку. Опешившая девочка внезапно увидела совсем близко большой круглый глаз, мерцавший бездонной мудростью поколений. Глаз вообще-то был карий, но внутренние переливы и преломления света делали его таинственно-лиловым. Не сердись, выдохнули мягкие ноздри, и кожу защекотали длинные волоски на лошадиной губе. Не сердись! Чего в жизни не бывает. Ещё у нас всё получится. Ещё мы подружимся...
Мгновенно растаяв, Стаська чмокнула Пахаря в нос. И полезла в карман за морковкой.
Папы и дочки
Из Лисьего Носа в Парголово просто так не махнёшь. Сперва надо проехать в ту либо другую сторону по Приморскому шоссе, затем свернуть на дорожку, соединяющую его с основной выборгской трассой - и десятка через два километров выскочишь к посту ГАИ в Осиновой Роще. Конечно, если не упадёшь в канаву, не проткнёшь колесо и нигде не заблудишься.
Снегирёв посмотрел на часы и досадливо мотнул головой. Он предупредил Стаську, что задержится и непосредственно к концу занятия скорее всего не успеет.
Тем не менее он рассчитывал обернуться гораздо быстрее, чем оно получалось на деле.
Пока он ехал сюда, в небесах ещё витало какое-то подобие зари, но теперь чернота была уже полная. Народ радостно пёр с дальним светом, и на ближний при виде встречного переходила хорошо если половина. Зато спецтранс совершил трудовой подвиг и вылизал шоссе аж до самого асфальта, нагромоздив по обочинам фантастических размеров сугробы. Не иначе, хмыкнул про себя Алексей, кто-то из властей предержащих надумал расслабиться в загородной резиденции. Или новые русские, понастроившие себе у моря пятиэтажные особняки с лифтами, скинулись на расчистку дороги...
До Ольгина был всего лишь небольшой отрезок шоссе, позволявший разогнаться как следует. Снегирёв давил на газ, попеременно косясь на часы и на стрелку спидометра, и думал о Стаське, ожидавшей его в Парголове. Пообщавшись с ним и с его автомобилем, она стала на всём серьёзе делить машины на две неравные категории: 'Нивы' - и все остальные. И решительно отказывалась понимать, на чём ещё люди ездят, когда на свете есть 'Нивы'.
Единственное исключение делалось ею для четыреста восьмых 'Москвичей'... Это было святое.
Алексей улыбнулся и с надеждой подумал о том, что Стаськин тренер, может быть, слегка задержал смену, и она всё ещё вышагивает по манежу на тёплом, мохнатом от зимней шерсти коне. А если нет - значит, сидит в раздевалке у электрической печки и пьёт из термоса чай...
Увы, воображение упорно рисовало ему дочь стоящей в проезде возле сетчатых скрипучих ворот. И как она зябко топчется на ветру, пряча руки в карманы старенького пальтишка, и всё глядит в сторону шоссе - ждёт...
'Нива' с рёвом летела в направлении Ольгина.
На миг возникали и снова прятались в темноте джипы с отмороженным содержимым, стлались над обледенелым асфальтом таинственные 'Мерседесы' и автобусы из ближайшего к Питеру зарубежья, похожие на океанские паромы двухпалубные, при сортирах и видео. Глядя на сверкающие дорожные лайнеры, Снегирёв всякий раз вспоминал анекдот застойных времён. Решили, стало быть, специально для финнов, приезжающих сюда напиваться, построить отель. Роскошнейший, на все пять звёзд. Под названием - 'Приют убогого чухонца'...
Возле таблички 'ОЛЬГИНО', когда он уже сбрасывал скорость до разрешённых шестидесяти, мимо промелькнули в свете фар голосующие. Мужчина и девочка... Они были далеко не первые на снегирёвском маршруте - и наверняка далеко не последние. Останавливаться Алексей был совершенно не расположен и потому лишь 'мазнул' по ним взглядом, не особо присматриваясь. Однако тренированное зрение мгновенно зафиксировало подробности.
Дядька в спортивной куртке-'аляске' обнимал скукожившуюся от холода пацанку двенадцати лет. И упрямо сигналил рукой проносившимся автомобилям, хотя, судя по выражению лица, надежду почти потерял. Оба - в лыжных ботинках и продуваемых ветром трикотажных штанах, рассчитанных на бодрую пробежку, а не на длительное стояние у шоссе. И где-то в темноте за их спинами блеснули боковые стёкла автомобиля, перечёркнутые прислонёнными лыжами...
Снегирёв затормозил и остановился, проскочив голосующих метров на двадцать. Когда он врубил задний ход, они побежали навстречу, неуклюже переставляя онемевшие от холода ноги. А поодаль и впрямь стояла 'шестерка', чуть не до окон замурованная в плотный сугроб. Снегоуборочная техника потрудилась на совесть...
Алексей нажал кнопку, опуская стекло.
- До метро не подкинете?.. - Нос у мужчины был сопливый и сизый, а губы двигались с трудом.
- Ваша? - кивнул Снегирёв на 'шестёрку'. - Может, выдерну, сами доедете?
Делать крюк до метро ему нисколько не улыбалось. Как и оставлять бедолаг, уже поверивших в то, что их сейчас выручат.
Однако человек предполагает, а располагает всё-таки Бог.
- Да я...- вздохнул мужчина в 'аляске'.- Я тут пытался...
Снег вокруг 'шестёрки' красноречиво свидетельствовал об упорных попытках хозяина вызволить заживо похороненный автомобиль. Сапёрной лопатки, правда, в хозяйстве не оказалось: папа с дочкой отважно топтали сугроб, раскидывали его руками в промокших варежках и, кажется, лыжами. Выбившись из сил, попробовали завести машину и вырваться из ловушки. Но двигатель глох, а потом настал момент, когда вместе с ним скончался и аккумулятор...
Дела, блин.
Снегирёв первым долгом загнал в салон 'Нивы' полуживую от холода пацанку и запустил обогреватель на максимум, а девчонкиному родителю сунул в руки лопату - откапывайся, братан, заодно и согреешься! Сам же включил на 'Ниве' предназначенный как раз для такого дела редуктор (Стаська именовала его 'танковой тягой'), развернулся и начал штурмовать сугроб с другой стороны. Девчонка только ахала - сначала от испуга, потом - восторженно. 'Нива' отступала на несколько метров, брала аккуратный разгон и таранила снежный откос, подбираясь к засыпанным 'Жигулям'.
- Хоро-о-ош!.. - закричал наконец хозяин 'шестёрки'. Мелькнула лопата, и в сугробе появился пролом. Взять машину 'на галстук' было делом минутным. 'Нива' слегка напряглась, с ворчанием заскребла лёд шипованными колёсами... и по багажнику 'шестёрки' гулко брякнули свалившиеся лыжи. Первый метр взят!..
Тащить автострадальца пришлось достаточно долго. Впереди уже показался нужный Снегирёву поворот, когда двигатель 'шестёрки' наконец вышел из комы и надрывно заревел прогоревшим глушителем. Алексей с облегчением затормозил и стал снимать буксирный конец. Кажется, дело близилось к счастливому завершению.
- Оксана! - Родитель определил отогревшуюся дочку в свою машину и вытащил кошелёк.- Ну вот как чувствовал, хорошо, сотню из дому захватил...
- Да ладно тебе, мужик... - Снегирёва неудержимо разобрал смех. Ему вспомнились цены, которые они с Аналитиком только что обсуждали.- Спрячь... Пригодится ещё...
Владелец 'Жигулей' не стал навязывать ему то, что в его понимании являлось деньгами. Порылся в
