- Поздравляю, - ответил он не сразу и как-то невесело.

Зарема, вешая пальто, обернулась:

- Почему такой минорный тон? Ты не рад?

- Рад и даже завидую, - усмехнулся он. - Толь ко, знаешь, о чем я подумал?

- О чем же?

- О том, что ты настоящая студентка, а я нет.

- Почему?

- Ты каждый день в кипении, в заботах. С утра и до вечера в коллективе. А я студент вечерний, да ещё не работающий. Счетоводом в бухгалтерию идти как-то неловко, а на завод поступать - силенок ещё после ранений не набрал. Вот и тоскую по коллективу. Эх, хорошо было в полку. Там ты весь на виду. И тебя поправят, если надо, и ты свое слово всегда сказать можешь. А сейчас что? Только по двадцать копеек в месяц в жактовскую комсомольскую организацию взносы плачу, как инвалид Великой Отечественной войны.

Зарема строго нахмурила брови:

- Брось, Коля, ты отдал народу самое дорогое - свою кровь, свое здоровье. Разве не так? Когда окрепнешь, подыщем тебе и работенку интересную. А пока ты должен помнить слова одного из классиков марксизма, что такое семья.

- Ячейка и основа государства.

- Вот именно, - победно улыбнулась Зарема, - а потому давай-ка разогреем чай да позаботимся об ужине.

Глава

третья

В середине апреля даже здесь, в северном городе, зазвенели птичьи голоса. Потеплело ночами, а днем веселое солнце щедро било в окна домов.

В эту ночь приснился Демину сон. Будто снова полевой аэродром и стоянка ИЛа. На деревянном ящике сидит Фатех Рамазанов, его моторист. В руках у него саратовская гармонь с колокольчиками, растягивая её мехи, оглашая тишину летного поля их звоном, поет Рамазанов, безмятежно жмуря татарские свои глазенки:

Чаю пьешь - орлом летаешь,

Водка пьешь - свинья лежишь,

Деньга есть - с чужой гуляешь,

Деньга нет - к своей спешишь.

- Дура! - прерывает его 'папаша' Заморин. - - - Какую срамную частушку поешь. Да ещё перед боевым вылетом.

А Демину частушка страсть как нравится, и он хочет её даже во сне дослушать, но 'папаша' Заморил неумолим.

- Иди-ка лучше командира разбуди, - приказывает он мотористу. - До вылета сорок минут осталось Рамазанов сильно бьет его в бок кулаком - один раз, другой, третий. 'Черт побери! - возмущается Демин. - Какое он имеет право так бесцеремонно!' Но следует новый толчок, и Демпн открывает глаза Синий от предутреннего света прямоугольник окна, и на его фоне в белой ночной рубашке с распущелными волосами Зарема.

- Коленька, вставай, - с отчаянием шепчет она - кажется, началось...

Он не сразу освобождается от сонной дремы не сразу берет в толк, о чем говорит Зарема. Даже самого смелого человека житейская неопытность делает беспомощным и робким, когда надо действовать в совершенно новых для него обстоятельствах.

- Зарка, тебя же надо в больницу, - бормочет Демин.

- Спасибо, сделал открытие.

- Зарка, я побегу искать такси.

- Зачем? Родильный дом в трех кварталах. Лучше помоги одеться.

Демин торопливо помогает Заре одеться, морщится слушая её стоны. Потом он ведет её по пустынным ночным улицам и утешает:

- Все будет хорошо, Зарочка.

Уже белеет рассвет. Где-то за разводными мостами гаснут редкие ночные огни. У тускло освещенного подъезда родильного дома Зара повисает у него на руке тяжелая и покорная.

- Ой, Коленька, а может, это только показалось.

Может, это пройдет. Подожди, если пройдет, мы снова побредем домой.

Оп останавливается и целует её побледневшее, в соленой испарине лицо.

- Не целуй меня! - вскрикивает она. - Я сейчас некрасивая...

- Ты всегда красивая, - упрямо перебивает Николай. - Только ты у меня очень мнительная. Может, и правда вернемся домой?

- Идем, Коленька, - покорно соглашается она и вдруг опускается на цементные приступки парадного.

- Нет, это, кажется, всерьез, - говорит Демин.

Они направляются в приемную. Зара, ежась как от мороза, входит в пустынный холл и исчезает за какимито перегородками. Минут через десять оттуда появляется пухленькая старушка с узелком в руках и сурово говорит:

- На-ка, держи.

- Это что? - оторопело спрашивает Демин.

- Одежонка её, - добреет старушка, любуясь его замешательством. Домой, стало быть, отнесешь. А когда за малым придешь, заберешь снова. Понял?

Демин, ничего не ответив, со свертком в руках направляется к выходу. И когда готовится уже захлопнуть за собой дверь, внезапно распахивается в холле окошко под дощечкой 'Администратор', и голос молодой рыженькой женщины в белом чепчике раздается ему вдогонку:

- Товарищ Демин. Одну минуточку.

Он отпускает дверь на звенящей пружине и остается в холле. Видит, как уходят в сторону глаза молодой женщины.

- Товарищ Демин, главный врач просил вас позвонить через три часа.

- Хорошо, - послушно отвечает Демпн, - я обязательно позвоню.

И это 'обязательно' в его устах звучит как-то уж очень строго.

...Сна как не бывало. Он распахивает дверь в комнату, и впервые таким голым и пустынным кажется ему их жилище. Неясная тревога закрадывается ему в душу, и кажется, что во всем мире наступило затишье и нет никаких звуков, кроме тиканья часов на его руке. Позвонить обязательно через три часа. Зара? Разве можно в чем-либо сомневаться. Как бы поскорее прожить эти три часа?

Зябкий рассвет застает его на трамвайной остановке. Еще так рано, что даже первый трамвай не отправился к юроду, пе протащил по застывшим улицам свое холодное металлическое туловище. Он с трудом нашел десятикопеечную монету, обшарив для лтого все карманы. Пальцы предательски подрагивали, когда набирал номер. Знакомый голос сероглазой молодой женщины не сразу ответил:

- Товарищ Демин? Да, вы позвонили своевременно.

Вы понимаете...

- Говорите скорее, - не вытерпел он.

- Хорошо, я скажу, - глотнула воздух женщина. - У вашей жены очень сложный случай. Ее от нас увезли в хирургическую клинику... Главный врач просил вас приехать туда немедленно. Это в самом центре. Пролетарская, двадцать два.

Демин бросился на середину улицы. Еще было темно, и машины шли с непогашенными фарами. Он подпял руку навстречу первой. Зло заскрипели тормоза 'эмки'. Сидевшие в машине растерялись. На заднем сиденье кто-то лихо играл на гармошке, и Демин удивился тому, что есть люди, способные в этот предутренний час веселиться. Человек, сидевший за рулем, сердито окликнул:

- Эй, ты! Чего бросаешься под колеса? Жить падоело, что ли?

- Товарищ! - нелепо размахивая руками, крикнул Демин. - У меня жепа в больнице на операции.

Подвези, браток, ради бога!

- Сам попадешь в больницу, если будешь кидаться на капот как оглашенный, - мрачно заметил водитель и включил скорость. Машина скрылась за углом.

- Сволочи! - прошептал Демин и опять поднял руку, увидев ослепляющий свет фар. На него надвигался