— Где ваш дом?

— Мне не разрешили говорить об этом, и я ничего не скажу о себе. Но прошу вас, если вы хотите получить вашу дочь обратно живой, выпишите десять чеков на предъявителя по четыреста тысяч долларов каждый.

Ван Уилли встал и медленно прошелся по двору. Виктор ждал. Несколько минут спустя Ван Уилли снова опустился в кресло.

— Полагаю, вы отдаете себе отчет, что в данном случае действуете как соучастник. Когда этим делом займется полиция, вы закончите свои дни на электрическом стуле.

— Меня это не волнует, — спокойно возразил Дармотт. — Пусть меня даже утопят в океане. Главное, чтобы мои жена и ребенок остались живы.

— Кто вас так отделал? — спросил Ван Уилли, указывая на лицо Виктора.

— Я же сказал вам, что среди них выделяется один очень жестокий молодой негодяй. Он носит в кармане велосипедную цепь. Могу сказать, что удар кулаком, на который намотана эта цепь, очень болезнен.

Ван Уилли стряхнул пепел с сигары и кивнул.

— Этот парень, — продолжал Дармотт, — не остановится перед тем, чтобы изуродовать лицо моей жене или вашей дочери. Так дайте же им то, что они просят: десять чеков на предъявителя по четыреста тысяч. Я не вижу никаких причин для колебаний. Кроме уязвленной гордости, конечно. Но если вашу дочь ударят цепью по лицу, у нее вообще больше не будет лица. И никакие миллионы ей уже не помогут. Поверьте, я не пугаю. Просто объясняю, как обстоят дела.

— Откуда я знаю, что передав вам чеки, получу дочь обратно?

— Я тоже не уверен, что застану жену и сына невредимыми. Но другого выхода ни у вас, ни у меня нет. Надо рискнуть.

— Я не собираюсь рисковать. Я привык знать, за что плачу.

Виктор нетерпеливо передернул плечом, но не возразил.

— Вы видели мою дочь? — спросил Ван Уилли после паузы. — Она жива?

— Да, когда последний раз я ее видел, она была жива.

— Расскажите мне об этих гангстерах. Сколько их?

— Моя задача — получить с вас выкуп. Меня предупредили, чтобы я не был слишком разговорчивым. Решайте, заплатите вы или оставите дочь в руках убийц. Это все.

Ван Уилли удивленно посмотрел на Дармотта и встал:

— Подождите здесь, я сейчас вернусь.

Он перешел в кабинет, где его ждал Эндрюс, которому тут же были даны необходимые распоряжения.

Секретарь поговорил по телефону с управляющим банком «Банк Калифорнии» и «Бэрчел банк». Оба управляющих были ошеломлены, но обещали приготовить деньги.

— Этот парень не из них, — сказал Ван Уилли, после того как секретарь закончил переговоры. — Они просто используют его… Они захватили его жену и ребенка. Их держат заложниками в том же доме, что и Зельду. Он приехал за чеками, и, если что-то случится, его семье не поздоровится.

— Я его где-то видел, — задумчиво сказал Эндрюс. — Но никак не могу вспомнить — где именно. Это как-то связано с театром.

Ван Уилли присел на край стула и напряженно посмотрел на секретаря.

— Парня заставили силой, — повторил Уилли. — Вы обратили внимание, как его изуродовали. Где вы могли его видеть?

— Не могу вспомнить, но уверен, что видел. Может быть, он один из дикторов в новостях.

— Это пустые слова. Подумайте и вспомните. Я хочу знать, кто он.

Эндрюс подошел к окну.

Где он мог видеть этого человека раньше? При чем здесь театр? Может быть, это актер?

Он все еще стоял, вспоминая, а Ван Уилли вернулся во дворик, где его дожидался Дармотт.

Моэ напоминал ужа на сковородке. Он не мог думать ни о чем, кроме матери. Что с ней? А вдруг она уже умерла? Он снимал телефонную трубку, но, не решаясь позвонить, тут же клал ее обратно. Звонок могли засечь. Если копы найдут их здесь, — плакали его четверть миллиона. Но как же быть?

Зельда и Керри с ребенком сидели в спальне. Крайны загорали, пили кока-колу и читали комиксы, которые Рифф нашел в библиотеке. Кругом было очень тихо. Моэ боролся с собой. Он знал, что не имеет права этого делать, но оставаться и дальше в неведении не мог. Он просто обязан позвонить!

Ближайшая телефонная будка находилась в Бостон-Крике в тридцати милях отсюда. Если поехать очень быстро, то можно успеть обернуться за час. Что может случиться за это время? Да ровным счетом ничего. Нет, надо поехать и позвонить!

Могетти вышел из дома и направился к Крайнам.

— Мне надо ненадолго отлучиться, — заявил он. — Вы останетесь здесь. Никаких неприятностей не предвидится. Присматривайте за ними, — он кивнул в сторону дома, а потом посмотрел на часы. — Вернусь через час.

— Конечно, — усмехнулся Рифф. — Мы и не собираемся уходить отсюда. Нам некуда ехать.

Могетти подозрительно посмотрел на него.

— Вы останетесь здесь, — повторил он. — И чтобы не было никаких безобразий.

— Кто говорит о безобразиях? — лениво потянулся Рифф. — Я… я наслаждаюсь покоем. Можете спать спокойно, все будет в порядке.

Моэ встревожился было, заметив усмешку на лице Риффа, но, видя, что тот снова уткнулся в комиксы, успокоился и пошел в гараж.

Как только машина скрылась из виду, Рифф отбросил комиксы и встал. Чита с подозрением взглянула на него.

— Куда собрался мой братец? — спросила она.

— Заткнись! Не твое дело!

— Прошу тебя, сядь, Рифф. Я знаю, что ты задумал. Успокойся. Наше дело — получить деньги. Неужели ты такой дурак?

— Угомонись, — хохотнул Рифф. — Разве ты не видишь, что мы и так уже одурачены? Останься здесь, я не буду повторять сто раз. Если ты попытаешься встать на моей дороге, я изобью тебя до полусмерти.

— Оставь девушку в покое, — попросила Чита, но не тронулась с места.

Если на свете и было нечто, вызывающее у Зельды отвращение, так это — дети. Ей не нравился их бессмысленный писк, мокрые пеленки, слюнявые физиономии. Она предпочитала домашних животных. Дети были ей противны еще и потому, что стоило рядом показаться какому-нибудь младенцу, как собеседники, чье внимание только что было поглощено ее особой, тотчас же отвлекались и принимались делать «козу» этому безмозглому существу. Нет, все-таки, по мнению Зельды, не было ничего противнее детей!

И вот теперь ей приходилось сидеть в одной комнате с младенцем и смотреть, как мамаша, прямо-таки сочащаяся умилением, одевает своего ребенка.

Зельда презрительно фыркнула.

Она с удовольствием уехала бы из этого дома, но это было невозможно, кроме того, пребывание в доме Дармоттов развлекало ее. Она видела премьеру каждой пьесы Дармотта, и в том, что за выкупом отправился именно он, ей чудилась особая романтика.

Виктор Дармотт!

Сколько будет разговоров, когда она вернется домой.

А Керри ей нравилась. Жаль, что у такой молодой, интересной женщины есть этот отвратительно пухлый ребенок. Зельде хотелось поговорить с Керри. Пусть бы посоветовала что-нибудь насчет гардероба. Молодая женщина была одета с большим вкусом, все вещи на ней были тщательно подобраны. Если даже в этой обстановке Керри могла выглядеть такой прелестной, какова же она была обычно? Если бы только у нее не было этого чудовища… Она целиком поглощена своим уродцем. Да, если