или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…”

Холод полностью охватил Алексея, всё застыло в нём. Лежал ли, сидел на полу, или стоял, он не сознавал. Всё леденело. Вдруг наступил какой-то момент, когда карцер, холод, оцепенение тела, боль от побоев, страх исчезли. Голос о. Арсения наполнял карцер. Да карцер ли? “Там Я посреди них…” Кто же может быть здесь? Посреди нас. Кто? Алексей обернулся к о. Арсению и удивился. Всё кругом изменилось, преобразилось. Пришла мучительная мысль: “Брежу, конец, замерзаю”.

Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло, ярко горел свет, и о. Арсений, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился. Одежды о. Арсения были именно те, которые Алексей видел на священнике в церкви.

Слова молитв, читаемые о. Арсением, сейчас были понятны, близки, родственны — проникали в душу. Тревоги, страдания, опасения ушли, было желание слиться с этими словами, познать их, запомнить на всю жизнь.

Карцера не было, была церковь. Но как они сюда попали, и почему ещё кто-то здесь, рядом с ними? Алексей с удивлением увидел, что помогали ещё два человека, и эти двое тоже были в сверкающих одеждах и горели необъяснимым белым светом. Лиц этих людей Алексей не видел, но чувствовал, что они прекрасны.

Молитва заполнила всё существо Алексея, он поднялся, встал с о. Арсением и стал молиться. Было тепло, дышалось легко, ощущение радости жило в душе. Всё, что произносил о. Арсений, повторял Алексей, и не просто повторял, а молился с ним вместе.

Казалось, что о. Арсений слился воедино со словами молитв, но Алексей понимал, что он не забывал его, а всё время был с ним и помогал ему молиться.

Ощущение, что Бог есть, что Он сейчас с ними, пришло к Алексею, и он чувствовал, видел своей душой Бога, и эти двое были Его слуги, посланные Им помогать о. Арсению.

Иногда приходила мысль, что они оба уже умерли или умирают, а сейчас бредят, но голос о. Арсения и его присутствие возвращали к действительности.

Сколько прошло времени, Алексей не знал, но о. Арсений обернулся и сказал: “Пойди, Алеша! Ложись, ты устал, я буду молиться, ты услышишь”. Алексей лёг на пол, обитый железом, закрыл глаза, продолжая молиться. Слова молитвы заполнили все его существо: “… согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным…” На тысячи ладов откликалось его сердце словам: “… Собраны во Имя Мое…” “Да, да! Мы не одни!” — временами думал Алексей, продолжая молиться.

Было спокойно, тепло, и вдруг откуда-то пришла мать и, как это ещё было год тому назад, закрыла его чем-то тёплым. Руки сжали ему голову, и она прижала его к своей груди. Он хотел сказать: “Мама, ты слышишь, как молится о. Арсений? Я узнал, что есть Бог. Я верю в Него”.

Хотел ли он сказать или сказал, но мать ответила: “Алёшенька! Когда тебя взяли, я тоже нашла Бога, и это дало мне силы жить”.

Было хорошо, ужасное исчезло. Мать и о. Арсений были рядом. Прежде незнакомые слова молитв сейчас обновили, согрели душу, вели к прекрасному. Необходимо было сделать всё, чтобы не забыть эти слова, запомнить на всю жизнь. Надо не расставаться с о. Арсением, всегда быть с ним.

Лежа на полу у ног о. Арсения, Алексей слушал сквозь легкое состояние полузабытья прекрасные слова молитв. Было беспредельно хорошо. Отец Арсений молился, и двое в светлых одеждах молились и прислуживали ему и, казалось, удивлялись, как молится этот человек. Сейчас он уже ничего не просил у Господа, а славил Его и благодарил. Сколько времени продолжалась молитва о. Арсения и сколько времени лежал в полузабытьи Алексей, никто из них не помнил.

В памяти Алексея осталось только одно: слова молитв, согревающий и радостный свет, молящийся о. Арсений, двое служащих в одеждах из света и огромное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего обновляющего тепла.

Били по дверному засову, визжал замерзший замок, раздавались голоса. Алексей открыл глаза. Отец Арсений ещё молился. Двое в светлых одеждах благословили его и Алексея и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал, и наконец карцер стал тёмным и по-прежнему холодным и мрачным.

“Вставайте, Алексей! Пришли”, - сказал о. Арсений. Алексей встал. Входили начальник лагеря, главный врач, начальник по режиму и начальник “особого отдела” Абросимов. Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью: “Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые трупы — не современно”.

В карцере стояли: старик в телогрейке, парень в разорванной одежде и с кровоподтеками и синяками на лице. Выражение лиц того и другого было спокойным, одежда покрылась толстым слоем инея.

“Живы? — с удивлением спросил начальник лагеря. — Как вы тут прожили двое суток?”

“Живы, гражданин начальник лагеря”, - ответил о. Арсений.

Стоящие удивлённо переглянулись.

“Обыскать”, - бросил начлага.

“Выходи”, - крикнул один из пришедших надзирателей.

Отец Арсений и Алексей вышли из карцера. Сняв перчатки, стали обыскивать. Врач также снял перчатку, засунул руку под одежду о. Арсения и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал: “Удивительно! Как могли выжить! Действительно, тёплые”.

Войдя в камеру и внимательно осмотрев её, врач спросил: “Чем согревались?” И о. Арсений ответил: “Верой в Бога и молитвой”.

“Фанатики. Быстро в барак”, - раздражённо сказал кто-то из начальства. Уходя, Алексей слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза, дошедшая до его слуха, была: “Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно, невероятно, учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, товарищ начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности”.

Барак встретил о. Арсения и Алексея, как воскресших из мертвых, и только все спрашивали: “Чем спасались?” — на что оба отвечали: “Бог спас”…

Алексей после карцера переродился, он привязался к о. Арсению и всех, находившихся в бараке, расспрашивал о Боге и о православных службах. (Записано со слов Алексея и некоторых очевидцев, живших в том же бараке.) (из кн «Отец Арсений», изд. Православного Свято-Тихоновского Богословского института М-2000 г., с. 53–58).