которой прежде томился жук-кусач, – и мальчики расстались, и каждый из них ощущал себя разбогатевшим.

Приблизившись к маленькому, стоявшему на отшибе каркасному домику, в котором располагалась школа, Том прибавил шагу, изображая добросовестно поспешающего ученика. Он повесил на торчавший из стены колышек шляпу и с деловитой расторопностью направился к своему месту. Учитель, восседавший на возвышении – в большом кресле с плетеным сиденьем, дремал, убаюканный монотонным гудением зубривших школьников. Вторжение Тома пробудило его.

– Томас Сойер!

Том знал, что, если его имя произносят полностью, следует ждать неприятностей.

– Сэр!

– Подойдите-ка сюда. Ну-с, сэр, вы опять опоздали. По какой причине на сей раз?

Том, собравшийся было прибегнуть к спасительному вранью, внезапно увидел в глубине класса две длинных золотистых косы. Любовь пронизала его, точно электрический ток, – он узнал эти косы, мало того, он увидел рядом с ними единственное свободное на половине девочек место. И мгновенно ответил:

– Меня задержал разговор с Гекльберри Финном!

Сердце учителя замерло, он беспомощно уставился на Тома. Гудение класса стихло. Ученики гадали, не сошел ли этот безумный храбрец с ума. Наконец, учитель спросил:

– Вас… что вас задержало?

– Разговор с Гекльберри Финном.

Да, эти слова могли означать только одно.

– Томас Сойер, это самое поразительное признание, какое мне когда-либо доводилось услышать. Обычной линейки за такой проступок вам будет мало. Снимайте куртку.

Рука учителя трудилась, пока не устала, а пук розог не отощал, и весьма значительно. Затем последовал приказ:

– А теперь, сэр, извольте сесть среди девочек! И пусть это послужит для вас уроком.

Хихиканье, поднявшееся в классе, казалось, сконфузило Тома. Но нет, на самом деле, смущение мальчика было вызвано благоговением перед его неведомой богиней и великой удачей, которая ему улыбнулась. Он опустился на краешек сосновой скамьи, и девочка, тряхнув головой, отодвинулась от него. По классу прокатилось шушуканье, ученики принялись подталкивать друг дружку локтями и перемигиваться, однако Том сидел совершенно спокойно, уложив перед собою руки на длинную, низкую парту и, по всему судя, с головою уйдя в учебник.

Мало-помалу, внимание учеников отвлеклось от него и класс снова наполнился унылым гудом. Вскоре Том принялся исподтишка бросать на девочку косвенные взгляды. Она заметила их, надула губки и на целую минуту обратила к Тому затылок. А когда осторожно обернулась, перед ней лежал персик. Девочка оттолкнула его. Том мягко вернул персик назад. Девочка оттолкнула снова, но с меньшей резкостью. Том терпеливо вернул его на место. И в конце концов, девочка позволила персику на этом месте и остаться. Том нацарапал на своей маленькой грифельной доске: «Прошу вас, возьмите – у меня еще есть». Девочка взглянула на эти слова, но согласия с ними ничем не выразила. Теперь Том принялся рисовать что-то на доске, прикрыв ее от девочки левой рукой. Некоторое время девочка словно бы не замечала этого, но вскоре в лице ее стали проступать едва уловимые признаки присущего всякому смертному любопытства. Мальчик трудился, якобы не замечая их. Девочка предприняла робкую попытку увидеть результат его трудов, однако Том сделал вид, что и ее не заметил. Наконец, девочка сдалась и робко прошептала:

 – Покажите.

Том убрал левую руку, явив взорам девочки злодейскую карикатуру на дом с двумя щипцами и дымом, который штопором вылетал из трубы. Творение Тома поразило девочку и вскоре она забыла обо всем на свете. Когда же рисунок был завершен, она краткое время вглядывалась в него, а потом прошептала:

– Как красиво. А теперь нарисуйте человечка.

Художник воздвиг перед домом человечка, сильно смахивавшего на виселицу. Человечку ничего не стоило бы перешагнуть через дом, однако девочка чрезмерной придирчивостью не отличалась. Чудище это понравилось ей, и она прошептала снова:

– Очень красивый человечек, теперь нарисуйте с ним рядом меня.

Том нарисовал песочные часы с приделанными к ним прутиками конечностей и луной вместо головы, а затем вставил в растопыренные пальцы одной из рук небывалых размеров веер.

– Какая прелесть, как жаль, что я не умею рисовать.

– Это легко, – прошептал Том, – я вас научу.

– Ой, правда? А когда?

– В полдень. Вы обедать домой пойдете?