часа; весной Гекльберри всегда первым выходил на люди босиком, осенью обувался последним; ему не нужно было ни умываться, ни одеваться в чистое платье; а уж ругался он – заслушаешься. Одним словом, у него было все, что делает жизнь бесценной. Так считал каждый из затюканных взрослыми, скованных по рукам и ногам благопристойных мальчиков Санкт-Петербурга.

Том поприветствовал романтического изгоя:

– Здорово, Гекльберри!

– Здравствуй, коли не шутишь…

– Что это у тебя?

– Дохлая кошка.

– Дай глянуть, Гек. Ишь ты, совсем окоченела. Где раздобыл?

– Купил у одного мальчика.

– Что отдал?

– Синий билетик да бычачий пузырь, который на бойне достал.

– А синий билетик где взял?

– Две недели назад выменял у Бена Роджерса на погонялку для обруча.

– Слушай, Гек… а на что они годятся, дохлые кошки?

– Как это на что? Бородавки сводить.

– Да ну! Толку от них. Я знаю средство получше.

– Чего ты там знаешь? Какое?

– Ну как же, тухлая вода из лесного пенька.

– Тухлая вода! Да я за нее цента ломанного не дам.

– Не даст он! А ты ее пробовал?

– Я не попробовал. Зато Боб Таннер пробовал.

– Откуда ты знаешь?

– Ну как, откуда – он сказал про это Джефу Тэтчеру, Джефф сказал Джонни Бейкеру, Джонни сказал Джиму Холлису, Джим сказал Бену Роджерсу, Бен одному негру, а негр мне. Вот откуда!

– Подумаешь? Врали они все. По крайности, все, кроме негра. Его я не знаю. Но я отродясь не видал негра, который не врал бы. Вздор! Ты мне лучше расскажи, Гек, как делал это Боб Таннер.

– Ну как, – сунул руку в гнилой пенек, в котором дождевая вода стояла.

– Днем?

– Ясное дело.

– К пеньку лицом стоял?

– Да. Вроде как лицом.

– И не говорил ничего?

– Кажись, не говорил. Не знаю.

– Ага! Таким способом бородавки сводят только полные дураки! И ничего у них не получается. Нет, нужно зайти в самую чащу, в то место, где ты видел пень с тухлой водой, ровно в полночь встать к нему спиной, сунуть руку в воду и сказать:

Ячмень да тухлая вода, индейский рацион,

Пусть бородавки все мои немедля выйдут вон!

А после нужно зажмуриться, быстро отойти на одиннадцать шагов, три раза крутнуться на месте и идти домой, да ни с кем по дороге не разговаривать. Заговоришь, все заклинание насмарку.

– Да, похоже, способ верный. Но только Боб Таннер не так сделал.

– Нет, сэр, не так, ручаться готов, потому что бородавок у него больше, чем у любого мальчика в нашем городе, а знай он, как обращаться с тухлой водой, так ни одной бы не было. Я этим способом тысячи бородавок с рук свел, Гек. Я столько вожусь с лягушками, что бородавок у меня всегда хватает. Хотя, бывает, и бобом пользуюсь.

– Да, боб это вещь. Я сам им пользовался.

– Правда? А как?

– Значит, берешь боб, режешь его пополам, и бородавку тоже режешь, чтобы кровь пошла, а после мажешь ею половинку боба, выкапываешь на перекрестке дорог ямку и в новолуние, около полуночи, зарываешь эту половинку,