будем уверены в победе. Это вы знаете не хуже меня, не правда ли?

- Немного же вы нам открываете! - выкрикнул кто-то.

- А я и не намеревался говорить вам много, - парировал я, смягчая слова улыбкой. - Задайте мне вопрос, на который я имею право ответить, и я на него отвечу исчерпывающе. Спросите меня, например, что-нибудь вроде 'А-перестали-ли-вы-битьсвою-жену' и тут же получите соответствующий ответ. - Тут я слегка заколебался, вспомнив, что Бонфорт славится своей откровенностью и честностью, особенно в отношениях с прессой. - Но я не собираюсь водить вас за нос. Вы все знаете, зачем я прибыл сюда. Давайте поговорим об этом... И если хотите, можете цитировать все, что я скажу. Я покопался в памяти и выудил оттуда подходящий отрывок из речей Бонфорта, которые изучал. - Истинное значение того, что произошло сегодня, состоит не в том, что это величайшая честь когда-либо оказанная человеку (при этом я помахал боевым жезлом), а в том, что это доказывает возможность перебросить мост между двумя великими народами, мост через разделяющую их пропасть отчуждения. Наша раса прорвалась к звездам. Мы скоро узнаем, нет - мы уже знаем, что пока мы в меньшинстве. Если мы хотим, чтобы наше продвижение к звездам было успешным, мы должны быть честны, скромны и чисты сердцем. Мне приходилось слышать, что наши соседи-марсиане хотели бы добиться превосходства над нами и на Земле, если бы им представилась такая возможность. Это чушь - Земля не годится для марсиан. Так будем же защищать то, что принадлежит нам по праву и не станем, действуя под влиянием страха или ненависти, впадать в соблазн неразумных и скороспелых деяний. Звезды не могут быть завоеваны людьми с мелкими страстишками, для этого надо быть великими, как велик сам Космос.

Один из репортеров поднял бровь:

- Мистер Бонфорт, сдается мне, я уже слышал эти слова в речи, произнесенной в прошлом феврале?

- А вы услышите от меня то же самое и в следующем апреле. А так же в следующем январе, в следующем марте и во все прочие месяцы. Истины следует повторять как можно чаще. - Я оглянулся на привратника и добавил: - Боюсь, у меня больше нет ни минуты, иначе я задержу вылет.

Я повернулся и пошел через турникет, сопровождаемый верной Пенни. Мы втиснулись в маленький, покрытый свинцовой броней автомобиль, и дверь с громким стуком закрылась за нами. Машина была с автоматическим управлением, так что мне не пришлось брать на себя роль водителя. Я опустился на сиденье и наконец расслабился.

- Вы справились с этим просто замечательно, - серьезно сказала Пенни.

- Но я здорово испугался, когда тот парень поймал меня на повторении старой речи.

- Ничего, вы прекрасно вывернулись. Это было вдохновение в самом прямом смысле этого слова. Вы... вы... вы говорили совсем так, как сказал бы он.

- Там не было никого, кого я должен был бы называть по имени?

- Пожалуй, не было. Впрочем, если даже и были два-три человека, то они вряд ли могли ожидать к себе внимания с вашей стороны в такой суматохе.

- Да, попал я в положение! И еще этот копуша привратник со своими паспортами! Пенни, мне кажется, они должны храниться у вас, а не у Дака.

- А он их и не хранит. Мы всегда носим их при себе. Она порылась в сумочке и достала оттуда маленькую книжечку. - Вот мой, но я не посмела предъявить его.

- Почему?

- Его паспорт был при нем, когда его похитили. Мы тогда не решились подать заявление о выдаче дубликата - это было слишком опасно.

Внезапно я ощутил смертельную слабость.

Не получив инструкций ни от Дака, ни от Роджа, я продолжал разыгрывать роль Бонфорта и на борту шаттла, и на борту 'Тома Пейна'. Это было легко. Я просто прямиком направился в каюту хозяина и провел бесконечные омерзительнейшие часы в невесомости, грызя ногти и гадая, что же происходит сейчас там - внизу, на поверхности Марса. С помощью пилюль от космической болезни мне в конце концов удалось уснуть тревожным сном, но это была ошибка, так как снились мне кошмары, в которых я появлялся без штанов, репортеры тыкали в меня пальцами, полисмены хватали за руки, марсиане целились из своих жезлов. И все они знали, что я подделка, и все спорили меж собой, претендуя на право расчленить меня и спустить куски в канализацию.

Разбудил меня рев сирены, возвещавший о конце невесомости.

Мощный баритон Дака отдавался в ушах:

- Первое и последнее предупреждение! Одна треть земной силы тяжести! Через минуту!

Я поспешил перевалиться через борт своей антиперегрузочной койки и замер. Когда появилась сила тяжести, я почувствовал себя куда как лучше. Одна треть 'ж' - не так уж много, почти как на Марсе, но вполне достаточно, чтобы желудок встал на место, а пол повел бы себя как пол, а не иначе.

Пятью минутами позже, когда я встал и пошел к двери, в нее постучали - и сразу же вошел Дак.

- Привет, Шеф!

- Привет, Дак! Рад снова видеть вас на борту.

- Не больше, чем я рад здесь оказаться, - ответил он устало. Потом бросил взгляд на мою койку. - Ничего, если я прилягу?

- Будьте как дома.

Он так и сделал, а потом тяжело вздохнул:

- Черт, я просто разваливаюсь от усталости. Мог бы спать без просыпа эдак с недельку... Уверен, смог бы...

- Я бы тоже не отказался. А... его вам удалось доставить на борт? Это была та еще работенка.

- Ну еще бы... И все же наверняка ее было легче проделать тут - в таком небольшом порту. Вряд ли здесь потребовались такие хитрости, какие вам пришлось применить в Джефферсоне.

- Что? Вовсе нет, здесь было куда труднее.

- Почему?

- Да потому, что тут все знают друг друга, и сплетни начнут распространяться сразу же. - Дак криво усмехнулся. Мы доставили его на борт в ящике с замороженными марсианскими креветками из местных каналов. Пришлось, разумеется, даже пошлину платить.

- Дак, а как он себя чувствует?

- Ну, - нахмурился Дак, - доктор Капек считает, что Бонфорт полностью поправится - дело вроде бы только за временем. - И яростно выкрикнул: - Если бы только добраться до этих гнусных тварей! Ты бы посмотрел, во что они его превратили, так сам бы впал в истерику и завыл от жалости! А ведь нам пришлось оставить их в покое - ради него, понимаешь ты это!

Дак и сам был на грани истерики. Я мягко спросил:

- Из слов Пенни я понял, что они его сильно покалечили. Он изуродован?

- А? Нет, ты не так понял Пенни. Если не считать того, что он чудовищно грязен и небрит, то никаких физических травм на нем не было вообще.

Я ничего не понимал.

- Я думал, они избили его. Лупили бейсбольной битой или чемто вроде того.

- Хорошо, если б так! Два-три сломанных ребра - пустяки. Нет-нет, вся штука в том, что они сделали с его мозгом.

- Ох! - Тут уж мне действительно стало плохо. - Промывка мозгов?

- Да. Вернее, и да и нет. В их цели не входило заставить его говорить, так как никаких секретов, которые бы имели значение для политики, он не знал. Бонфорт всегда действовал открыто, и это всем хорошо известно. Вероятно они прибегали к этому средству, чтобы держать его под контролем и предотвратить всякую попытку бегства. Доктор думает, что они ежедневно вводили ему минимальную дозу, достаточную, однако, чтобы держать его в заданном состоянии, а напоследок, перед самым освобождением, вкатили ему такое количество, которое и слона превратило бы в полного идиота. Передние доли мозга пропитаны этой дрянью как губка.

Мне стало так плохо, что оставалось лишь радоваться, что до этого у меня полностью пропал аппетит.

Случайно мне довелось кое-что прочесть на эту тему.