– Администрация Порта Аванпост «Гирлянда», это доковая платформа пять-восемь «В», торговое судно «Ангельская Удача», три-семь-четыре-девять-один, запрашивает коридор на убытие, частота два-один.

– Принято, «Ангельская удача». Ждите приема декларации.

Несколько мгновений прошло в полном молчании.

– «Ангельская Удача», три-семь-четыре-девять-один, заявите декларацию.

– Декларация восемь-ноль-девять-восемь-ноль,– сказал Вонн в микрофон.– Пассажирский транспорт.

– Принято, «Ангельская удача». Коридор в три-ноль.

Через иллюминатор мостика они смотрели, как корабль, вращаясь, движется к шлюзу платформы. Он остановился, и шлюзы открылись.

– Коридор открыт.

Мэй кивнул Вонну. Корабль вздрогнул. Ноги Герцога оторвались от пола.

– Нулевая гравитация.

«Ангельская Удача» закачалась, стабилизировалась, затем медленно отошла от платформы.

– Мы на свободе,– сказал Вонн.

– Активируйте магниты,– приказал Мэй.– Готовьтесь к толчку.

Сквозь стены корабля донесся низкий гул.

– Полярность соответствует полярности корпуса станции,– сказал Вонн.

Герцога понесло к задней части мостика.

– Скорость отрыва. Двигатели готовы к запуску.

Герцог склонил голову, чтобы посмотреть на мониторную панель, думая, не переходит ли к нему что-то от Отчаянного Эрика Диксона. Но панель все так же казалась ему чужой и непонятной. Выругавшись, он оглядел мостик. Он был уверен, что во всем виновато его воображение, но помещение казалось ему все меньше и меньше.

Они снова пришли за ним.

Он находился в гробу, в большом гробу с дверями, коридорами, люками и туннелем, представлявшим собой выход из сновидения. Он знал, что такой выход есть, но на этот раз он безнадежно заблудился. На этот раз не было голосов, которые мягко отвели бы его домой.

Он вспомнил, что голоса пришли, когда у него возникло намерение открыть люк. Он вернулся в маленькую комнату и стал ждать, пока она нагреется. Это не заняло много времени. Он подождал, пока его ощущения не станут удушающими, непереносимыми. Он положил руку на рычаг открывания люка и понял, что они – там, они ждут его. И когда он откроет люк, они ворвутся внутрь. Они будут рвать его плоть, пожирать его внутренности, затем пикой пробьют голову и прибьют скелет к стене и оставят висеть. Он знал, что так и будет. Он видел, как такое происходило с другими.

Поэтому он ждал, сколько мог. Он держал руку на рычаге, сознавая, что когда до этого дойдет, то, чтобы спасти его, придут голоса Дон и Салливана.

Но Салливан мертв, а Дон осталась на аванпосту «Гирлянда». Их голоса не придут, никогда больше не придут.

Он издал вздох ужаса. Рычаг зацепился, и люк приоткрылся, впуская клубы холода. Снаружи послышался хор восторженных воплей, и холодная и неуклюжая рука с восемью пальцами пролезла внутрь и схватила его за горло. Рука жгла его кожу. Пальцы, обхватившие горло, душили, а те, что обхватили голову, угрожали раздавить череп, как яйцо. «Знак Предупреждения, – пели они, – Знак Предупреждения, Знак Предупреждения».

Затем наступила темнота.

– Герцог! Герцог!

Вонн тряс его, пока он не сделал глубокий вдох. Воздух вошел в его легкие с громким всасывающим звуком, и это было хорошо. Последующие вдохи делать было уже легче.

– С тобой все в порядке?

– Да,– прохрипел Герцог. – Спасибо.

– Ты перепугал меня до смерти. Я шел по коридору и услышал, что ты производишь странные звуки, поэтому я вошел. Надеюсь, ты не против. Ты уже синел, без шуток.

– Мне, должно быть, снился сон.

– О чем? О нападении?

– Не знаю, что это была за чертовщина.

Он прогулялся к нижним палубам. Выпил бумажный стаканчик кофе.

Поиграл в шахматы с Чарлзом.

Поговорил с Вонном о наемниках. Об оружии. О каперстве прошлых времен.

О боязни темноты.

Научил Роз пользоваться панелью связи.

При помощи звездных карт нашел микроскопическую точку света, которая могла быть звездой Тетрос.

Если только мог, он старался не спать вообще.

Дверь скользнула в сторону. Внутрь проникла рука и обхватила его шею и голову. Плоть горела, голова раскалывалась, дыхание остановилось, наступила тьма. На этот раз не было Вонна, который бы вытащил его. Он понимал это и боролся с тьмой. Выбираясь обратно к свету, он услышал радостные вопли и увидел, как появляются новые руки – как их пальцы оборачиваются вокруг двери и толкают ее. Он помнил, что будет с ним. Он видел других.

На него накатила волна страха, а с ним пришел адреналин. Завопив, он толкнул дверь. Она захлопнулась, обрубив пальцы и руки. Из них сочилась густая желтая жидкость, наполняя воздух резким запахом, жгучим, как запах нашатырного спирта. Рука, обхватившая его горло, сжалась, затем стала вялой. Он оторвал ее от своего лица и швырнул на пол. Рука подергивалась.

В гробу похолодало, и холод прояснил его мышление. Наконец-то он понял, где находится. Он взглянул на одну из стен комнаты и увидел панель управления. Теперь он их победил. К нему пришло вдохновение. Он знал, как ему заставить их уйти. Не просто сбежать от них, но уничтожить их, разнести их в клочья к чертям собачьим.

Он рассмеялся. Он не знал, сколько времени он смеялся. Он дрожал от холода. Он подбежал к стене и посмотрел на панель управления.

У него не было ни малейшего представления о том, с чего начинать.

Его смущал лабиринт лампочек и шкал. Ему только нужно было найти нужную кнопку.

Они все еще находились снаружи, вопили и стучали по корпусу.

Страх и холод накапливались у него за спиной. Он дрожал, стуча зубами. Он протянул руку, чтобы нажать на кнопку, но задержался. Непроизвольно его начало трясти.

Оглядевшись, он снова потянулся к панели.

Она растаяла.

Его снова трясло.

Но он понял, что это не он трясется, а его трясут. Он открыл глаза. Над ним нависло женское лицо.

– Мама,– сказал Герцог.– Мама,– он сел.

– Это Роз,– сказала она.

Он упал к ней на руки и сжал ее в объятьях.

– Я их сделал,– он трясся.– Я сделал этих ублюдков именно так, как хотел, но я не мог найти. Просто не мог найти,– он дрожал от ярости.

Роз качала его, пока он не успокоился. Она говорила ему разные успокаивающие слова.

– Я никогда больше не буду спать,– заявил Герцог.

– Ты достанешь их в следующий раз.