Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Симэнь Цин вернулся домой только в третью ночную стражу. Юэнян еще не спала. Она вела беседу с женой У Старшего и остальными гостьями. Пинъэр поднесла Симэню чарку вина. При появлении хозяина старшая невестка У удалилась в соседнюю комнату. Юэнян помогла подвыпившему мужу раздеться, а Пинъэр велела приветствовать его земным поклоном.

Когда все сели, Симэнь поинтересовался, как пировали. Юйсяо подала чай. Поскольку госпожа У осталась в комнатах Юэнян, Симэнь пошел ночевать к Юйлоу.

Рано утром пришли повара и начали готовиться к пиру. Симэнь отправился в управу на торжественный обряд поклонения Сыну Неба.[628] На церемонии его увидел надзиратель Ся.

— Благодарю сердечно за гостеприимство, какое было оказано вчера моей жене, — сказал он, обращаясь к Симэню.

— Прошу прощения за скромный прием, — отвечал Симэнь.

Когда он вернулся домой, то застал там тетушку Кун, которая принесла от госпожи Цяо Пятой жбан южного вина и всевозможные яства. Симэнь принял подарки и угостил прибывших с ними слуг. Тетушка Кун расположилась в покоях Юэнян. Первой прибыла в паланкине жена У Шуньчэня, Чжэн Третья, и приветствовала хозяйку поклоном. Жены пили чай с тетушкой Кун.

Тем временем Ли Чжи и Хуан Четвертый выручили на поставках благовоний и воска тысячу лянов. Доставить серебро из Дунпина им помогал Бэнь Дичуань. Как только о приезде подрядчиков прослышал Ин Боцзюэ, он тотчас же явился к Симэню. Хозяин велел Чэнь Цзинцзи принести весы. Серебро тщательно взвесили и передали Симэню. За подрядчиками осталось пятьсот лянов долгу и проценты, составлявшие сто пятьдесят лянов. Хуан Четвертый достал четыре золотых браслета. Они потянули тридцать лянов, что в обмен на серебро равнялось ста пятидесяти лянам. Подрядчики предложили составить новый контракт.

— Приходите после праздника, тогда и потолкуем, — сказал Симэнь. — Некогда мне сейчас.

Прежде чем уйти, Ли Чжи и Хуан Четвертый долго благодарили Симэня, величая «почтенным батюшкой». Что же касается Ин Боцзюэ, то его занимал только магарыч. Решив, что настал подходящий момент сорвать обещанное, он направился было вслед за подрядчиками, но его удержал Симэнь.

— Что это вы вчера ни с того ни сего ушли? — спросил он. — Даже мне не сказались. Я за вами слугу посылал, а вас и след простыл.

— Да мы и так, верно, надоели тебе вчера, — отвечал Ин Боцзюэ. — И мы лишнего хватили, и ты был навеселе. А тебе, брат, сегодня еще в дамском обществе пировать предстоит. До коих же пор, думаю, нам сидеть! Ты уж в управу нынче, конечно, не пойдешь? Как ты только выдерживаешь!

— Я вчера в третью ночную стражу домой заявился, — объяснил Симэнь. — А нынче уже на торжестве поклонения Сыну Неба в управе присутствовал, дела разбирал. Теперь вот распорядиться надо насчет пира: скоро гостьи начнут съезжаться. А до этого в даосском монастыре на новогоднем молебне[629] отстоял. Мне еще у Чжоу Цзюйсюаня пировать. Даже не знаю, когда и домой ворочусь.

— Твоя неутомимость меня поражает! — воскликнул Боцзюэ. — Не хочу тебе льстить, но со своей деловитостью, брат, ты не знаешь себе равных. Выпадает же человеку редкое счастье!

После разговора Симэнь предложил Боцзюэ остаться и отобедать с ним.

— Благодарю, брат, но мне пора, — отказался Боцзюэ.

— А что ж твоя жена не приходит? — поинтересовался Симэнь.

— Паланкин наняли, и она вот-вот прибудет.

Ин Боцзюэ поднял руку и, распростившись с хозяином, бросился к Ли Чжи и Хуану Четвертому.

Да,

Проводив Ин Боцзюэ, Симэнь достал браслеты. С наслаждением щупал он золото. Оно приятно согревало ему руки. «Сестрица Ли родила мне сына, — размышлял он. — Твердо я теперь стою. Только появился наследник, я вдруг чином обзавелся, с богатым Цяо породнился, а тут и денег подвалило…»

Симэнь спрятал в рукав браслеты и пошел не в дальние покои, а в сад, к Ли Пинъэр. У садовой калитки ему навстречу вышла Цзиньлянь.

— Чего это у тебя в рукаве? — спросила она. — Ну-ка, покажи.

— Приду, тогда посмотришь, — отозвался Симэнь и продолжал путь к Пинъэр.

— Напугал, проклятый! Несется, ног под собой не чуя! — заругалась Цзиньлянь, задетая таким невниманием со стороны Симэня. — Чтоб тебе ноги поломать у нее на пороге, насильник трехвершковый!

Когда Симэнь вошел к Пинъэр, она была занята утренним туалетом. У кормилицы на коленях играл Гуаньгэ. Симэнь сразу дал малышу потрогать золотые браслеты.

— Это откуда? — спросила Пинъэр. — Смотри, как бы ручонки не застудил.