— Нет, не зря ты, брат, его поишь-кормишь! — говорил он. — Какой голос, а! Как есть свирель! Сколько мне на своем веку певиц приходилось встречать, но без преувеличения могу сказать: такого сочного и сильного голоса не доводилось слышать. Тебе, брат, счастье привалило: этакий молодец рядом, всегда, что называется, под боком.

Симэнь Цин засмеялся.

— Что смеешься? Я серьезно говорю, — продолжал Ин Боцзюэ. — Такого малого ценить надо, выделять. Словом, подходить к нему по-особенному. Не зря ж почтенный господин Ли его тебе удружил. Высокую честь оказал!

— Разумеется, — поддержал его Симэнь. — Шутун у меня всеми делами в кабинете ведает. Когда меня нет, он и подношения принимает, и письма рассылает. Ему с зятем все доверяется. Но зять больше в лавке сидит.

Ин Боцзюэ осушил чарку и наполнил вином сразу две.

— Выпей, прошу тебя, — протянув Шутуну чарку, сказал он.

— Не могу я пить, я не пью, — отказывался Шутун.

— Не огорчай меня, выпей, — настаивал Ин. — Я ж тебя угощаю, не бойся. Шутун поглядел на Симэня.

— Ладно, выпей, раз дядя Ин угощает, — сказал хозяин.

Шутун опустился на колени, чинно поклонился и, отпив глоток, протянул чарку Ин Боцзюэ, потом предложил вина Се Сида и спел на тот же мотив:

— Сколько же Шутуну лет? — спросил Симэня Се Сида.

— Только шестнадцать исполнилось, — ответил хозяин.

— И много южных напевов знаешь? — опять спросил Се Сида.

— Не так много, но знаю, — отвечал Шутун. — На пиру господам могу услужить.

— Какой смышленый малый, молодец! — похвалил Се Сида и налил Шутуну чарку.

Шутун поднес вино Хань Даого.

— О, я не смею пить прежде моего почтенного господина, — возразил Хань.

— Ты мой гость, — заметил Симэнь.

— Как можно, сударь! — говорил Хань. — Только после вас.

Шутун поднес вино Симэнь Цину и запел третью песню на тот же мотив:

Симэнь осушил чарку, и Шутун снова предстал перед Хань Даого. Тот поспешно встал и принял кубок.

— Да садись ты! Дай человеку спеть! — сказал Ин Боцзюэ.

Хань сел, и Шутун запел четвертую песню на тот же мотив:

Не успел Шутун допеть, как Хань Даого одним залпом осушил чарку.

В разгар пира появился Дайань.

— Дядя Бэнь прибыл, — объявил он. — Просит батюшку.

— Зови его сюда, — сказал Симэнь. — Пусть здесь скажет.

Вошел Бэнь Дичуань. Одет он был в темную шелковую куртку, отделанную бахромой, и черные на белой подошве сапоги. Бэнь Дичуань отвесил поклон и встал в сторонку рядом с хозяином. Дайань поспешно подал чарку и палочки. Симэнь велел ему принести закусок.

— Как дела в поместье? — спросил он Бэня.

— Передние постройки черепицей покрыли, — отвечал Бэнь Дичуань, — а дальние только начаты. Вчера фундамент закладывали. Но у нас пока нет материала на флигели и дальние жилые покои. Полы в гостиной и крытой галерее выкладываем квадратными плитками размером чи и два цуня. Их еще штук пятьсот потребуется, потому что старые не годятся. И крепостную стену пока не из чего возводить. Сотни повозок песку хватит и на фундаменты зданий, и на сооружение искусственной горы, а вот извести лянов на двадцать завезти необходимо…

— Об извести не беспокойся, — перебил его Симэнь. — Завтра же в управе я велю мастеровым- известникам подвезти сколько потребуется. Его сиятельство смотритель гончарен господин Лю вчера пообещал плиты прислать. Твое дело — сказать, сколько нужно, и вручить немного серебра. Ведь он мне по-приятельски устраивает. А вот бревна придется закупить.

— Вы просили меня, батюшка, посмотреть еще одно загородное поместье, — продолжал Бэнь Дичуань. — Мы с Чжан Анем ездили туда сегодня с утра. Оно принадлежало, оказывается, императорскому родственнику Сяну, а теперь, с его смертью, перешло Сяну Пятому. Ему хотелось бы продать Залу Души августейшего предка, но нам она совсем не нужна. Мы вели с ним разговор о группе передних построек, большой зале и флигелях. Нам, говорим, и этого достаточно. Хозяин запросил пятьсот лянов. Следовало бы, если вы заинтересованы в приобретении, прихватить с собой некоторую толику серебра и еще раз пойти поторговаться. За три с половиной сотни лянов, думаю, он уступит. Помимо того, бревна, плиты и черепица обойдутся в сотню-другую лянов.

— О каком, думаю, они поместье толкуют? — подхватил Ин Боцзюэ. — О том самом, оказывается. Да Сян Пятый из-за земли весь просудился. Дело ведь в военном поселении разбирали. Денег ухнул!.. А тут еще певичку Ло Цуньэр откупил и вовсе с голыми руками остался. Да он и за три сотни отдаст. Ему не до жиру. Нищий и пампушке рад. И так Будде молебен побежит служить на радостях!