— Я вас вообще не боюсь, но так вы будете больше уверенны в моей непреклонности. Или вы хотите назвать это прихотью?

— Называйте, как хотите, — сказал Хардин безразличным тоном. — Я не собираюсь обсуждать с вами этот инцидент, как бы вы его не называли.

— Я уверен, что ваше отношение изменится со временем. Но вы сделали серьезную ошибку, Хардин, куда более серьезную. Насколько я знаю, ваша планета Терминус почти не имеет защиты.

— Естественно! Чего нам бояться? Мы никому не угрожаем и относимся ко всем одинаково.

— И оставаясь безоружными, — продолжил Венис, — вы великодушно помогли нам вооружиться, сделав ценное, очень важное добавление к нашему космическому флоту. К флоту, который после того, как в нем появился имперский крейсер, стал непобедимым.

— Ваше высочество, вы теряете время.

Хардин сделал вид, что он собирается встать с кресла.

— Если вы хотите объявить войну, и, грубо говоря, объявляете мне ее, в таком случае позвольте мне немедленно связаться со своим правительством.

— Сядьте, Хардин. Я не объявляю вам войны и вы не свяжетесь со своим правительством. Когда мы начнем войну — не объявим, Хардин, а начнем — тогда Основание будет информировано об этом атомными пушками флота Анакреона, командовать которым будет мой сын с борта флагманского корабля «Венис», с настоящего времени, крейсера нашего королевского флота.

Хардин нахмурился.

— Когда все это произойдет?

— Если вам действительно интересно, то флотилия звездолетов улетела с Анакреона ровно пятьдесят минут назад, в одиннадцать часов вечера, а первый выстрел будет произведен как только перед ними появится Терминус, то есть в полдень завтрашнего дня. Вы можете считать себя военнопленным.

— Именно пленным я себя и считаю, ваше высочество, — ответил Хардин, все еще хмурясь. — Но я разочарован.

Венис презрительно усмехнулся.

— И это все, что вы можете сказать?

— Да. Я думал, что начать войну будет логично в момент коронации, в двенадцать часов. Очевидно, вы решили открыть военные действия, пока вы все еще являетесь регентом. Но все-таки сделай вы по- моему, это было бы более красиво.

Регент уставился на него.

— О чем вы говорите?

— Разве непонятно? — мягко сказал Хардин. — Я назначил свой ответный удар ровно на полночь.

Венис подпрыгнул в кресле.

— Со мной вам не удастся блефовать. Никакого контрудара не существует. Если вы рассчитываете на поддержку других королевств, забудьте о них. Их флот, даже объединившийся вместе, не может сравниться с нашим.

— Это я знаю и не собираюсь сделать и выстрела. Просто, еще неделю назад было объявлено, что с сегодняшней полночи планета Анакреон находиться под запретом.

— Под запретом?

— Да. Если вы не понимаете, то могу объяснить: каждый священник на Анакреоне начнет забастовку, если я не отменю приказа. Но я не могу это сделать, раз я арестован, да и желания у меня никакого нет.

Он наклонился вперед и добавил с внезапной живостью в голосе:

— Понимаете ли вы, ваше высочество, что нападение на Основание — это самое большое кощунство, которое вы могли придумать?

Венис явно пытался взять себя в руки.

— Мне все это неинтересно, Хардин. Оставьте свои рассуждения для толпы.

— Мой дорогой Венис, а как же иначе? Я думаю, что за последние полчаса каждый храм на Анакреоне стал центром толп, слушающих священников, которые произносят именно то, что вы только что слышали. На Анакреоне не осталось ни одного мужчины, ни одной женщины, которые бы не знали, что их правительство организовало нападение, ничем не обоснованное, на центр их религии. Но до полуночи осталось всего четырнадцать минут. Советую вам спуститься в зал и наблюдать за событиями. Меня тут будут охранять целых пять стражников, так что не беспокойтесь.

Он откинулся на спинку кресла, налил себе еще рюмку вина и с полным безразличием уставился в потолок.

Венис крепко выругался и выбежал из комнаты.

Элита бального зала тихонько зашумела, когда перед троном был расчищен широкий проход. На нем, положив руки на подлокотники, сейчас восседал Леопольд с гордо поднятой головой и каменным выражением лица. Свет канделябр чуть померк в свете многих цветных атомных лампочек потолка, королевская аура сверкала и переливалась, образуя вокруг его головы корону.

Венис остановился на пороге. Его никто не видел — все глаза были устремлены к трону. Он сжал руки в кулаки и заставил себя вспомнить, где он находится. Хардину не удается его блеф и он не вынудил Вениса сделать какую-нибудь глупость.

А затем трон заколебался. Он бесшумно поднялся вверх и поплыл. С пьедестала, вниз по ступеням, а потом в шести дюймах от пола к широкому открытому окну.

С протяжным звуком колокола, который обозначал полночь, трон остановился перед окном и… королевская аура исчезла.

Какую-то долю секунды король не двигался, лицо его было искажено изумлением, без ауры он был самым обычным человеком. Потом трон заколебался и рухнул с шести дюймов на пол. И одновременно во дворце погас свет.

Сквозь всеобщие крики и начавшуюся панику раздался громовой голос Вениса:

— Факелы! Зажгите факелы! Расшвыривая толпу направо и налево, он пробрался к двери. Дворцовая охрана потоком лилась в темноту.

Откуда-то принесли факелы. Гигантские факелы, которые должны были нести по улицам процессии после коронации короля.

Обратно в зал охранники возвратились с фонарями: голубыми, зелеными, красными, и странный их свет озарил испуганные лица придворных.

— Ничего страшного не произошло, — прокричал Венис. — Оставайтесь на своих местах. Через несколько минут вновь будет подана энергия.

Он повернулся к капитану стражи, который стоял, вытянувшись по стойке смирно.

— В чем дело, капитан?

— Ваше высочество, — последовал немедленный ответ, — дворец окружен жителями города.

— Чего они хотят? — прорычал Венис.

— Во главе их священник. Его узнали. Это первосвященник Павел Вересов. Он требует немедленного освобождения мэра Сальвора Хардина и прекращения военных действий против Основания.

Рапорт был отдан бесстрастным голосом офицера. Но он все время отводил свой взгляд в сторону.

— Если хоть кто-нибудь из этих плебеев, — прокричал Венис, — попытается ворваться во дворец, — стреляйте без предупреждения! Это все. Пусть себе воюют! Завтра утром мы поговорим иначе.

Факелы были сейчас рассредоточены и зал опять озарился светом. Венис подбежал к трону, все еще стоящему у окна, и вытащил забившегося туда, испуганного, с желтым от страха лицом Леопольда. Он встряхнул короля и поставил его на ноги.

— Пойдем со мной.

Он посмотрел в окно. В городе было темным-темно. Внизу раздавались хриплые беспорядочные крики толпы. Только справа, там, где стоял храм, была иллюминация. Он злобно выругался и потащил короля за собой.