Основания, будь то член партии Действия или сторонник Хардина.

Иоганну Ли положение вещей явно не нравилось, и он ворчал все громче.

— Это будет выглядеть достаточно плохо, Хардин. Они скажут, что ты улизнул.

— Пусть говорят, что хотят. Я должен попасть в Анакреон и я хочу сделать это спокойно. Прекрати, Ли.

Хардин откинулся на спинку сидения и слегка задрожал. Внутри хорошо отапливаемого автомобиля не было холодно, но что-то мерзкое было в этом покрытом снегом мире, проскальзывающем за окном автомобиля и Хардина это раздражало.

Он машинально произнес:

— Когда-нибудь надо будет начать контролировать погоду на Терминусе. Это можно сделать.

— Я бы предпочел, — ответил Ли, — покончить в первую очередь с другими делами. Например, как ты относишься к тому, чтобы контролировать не погоду, а, скажем, Сермака? Хорошая сухая камера, в которой круглый год температура не будет превышать двадцати пяти градусов по Цельсию, вполне ему подойдет.

— После чего мне, действительно, понадобятся телохранители, — ответил Хардин, — и не только эти двое. — Он указал на двух телохранителей, которые ехали на переднем сидении вместе с шофером. Глаза их твердо оглядывали пустынные улицы, руки без дрожи сжимали атомные бластеры.

— По моему, ты просто-напросто хочешь развязать гражданскую войну.

— Это я хочу развязать гражданскую войну? Поищи вокруг себя найдешь для нее достаточное количество причин.

Он стал считать по пальцам.

— Раз! Сермак вчера устроил бучу на заседании Совета и потребовал, чтобы тебе было предъявлено обвинение.

— Он имел на это полное право, — спокойно перебил его Хардин. — Кроме того, его предложение было отвергнуто 206-ю голосами против 184.

— Безусловно. Большинством в 22 голоса, когда мы рассчитывали по меньшей мере на 60. Не спорь, ты сам это прекрасно знаешь.

— Чуть было не проиграли, — признался Хардин.

— Прекрасно. И два — после голосования 59 членов партии Действия поднялись и ушли из Совета.

Хардин ничего не ответил, а Ли продолжал:

— И, в-третьих, перед уходом Сермак заявил, что ты предатель, что ты едешь на Анакреон за тридцатью серебриниками, что голосовавшие за тебя вольно или невольно участвуют в предательстве, и что их партию называют партией Действия не просто за здорово живешь. И что это по-твоему значит?

— По-моему, неприятности.

— А сейчас ты пытаешься улизнуть пораньше утром, как преступник. Ты должен, Хардин, встретить их лицом к лицу, и если потребуется то, черт побери, объявить военное положение!

— Насилие — это последнее убежище…

— … Беспомощного! Чушь!

— Ну, хорошо. Посмотрим. А сейчас слушай меня внимательно, Ли. Тридцать лет назад сейф Сэлдона открылся, и на пятидесятилетие Основания появилась видеозапись Хари Сэлдона, чтобы дать нам впервые понять, что происходит на самом деле.

— Помню.

Ли мечтательно кивнул головой и грустно улыбнулся.

— Это был тот самый день, когда мы взяли верх над правительством.

— Вот именно. В те дни наступил наш первый большой кризис. Сейчас — второй, а ровно через три недели наступит 80-я ГОДОВЩИНА Основания. Не кажется ли тебе это совпадение несколько странным?

— Ты хочешь сказать, что он опять появится?

— Я еще не кончил. Сэлдон никогда и ничего не говорил о том, что он вернется, но это одна из деталей всего плана. Он всегда старается скрывать от нас то, что должно произойти в будущем. Невозможно также сказать, установлен ли радиационный замок сейфа на, чтобы открыться еще один или несколько раз. Разве что для этого придется разобрать весь механизм, а это, вероятно, приведет к тому, что он разрушит сам себя, если мы попытаемся. Я приходил туда в каждую годовщину после его первого появления. Просто на всякий случай. Он ни разу не показался, но сейчас у нас наступает очередной кризис…

— Значит, он появится?

— Может быть, я не знаю. Однако, дело не в этом. На сегодняшней сессии Совета, как только ты объявишь, что я улетел на Анакреон, ты сделаешь официальное заявление, что 14 марта сего года появится новая видеозапись Хари Сэлдона, содержащая послание наивысшей важности касательно недавнего второго кризиса, успешно закончившегося. Это очень важно, Ли. Больше ничего не говори, какими бы вопросами тебя не засыпали.

Ли уставился на него.

— А они поверят?

— Это не имеет значения. Это их смутит, а больше мне ничего и не надо. Они будут думать и гадать, правда это или нет, а если нет, то для чего мне это потребовалось. Тем временем они отложат все свои действия на это число. Я вернусь задолго до этого.

Ли выглядел неуверенным.

— Но ты хочешь, чтобы я сказал «успешно закончившегося»? Ведь это вранье!

— Которое, тем не менее, всех очень смутит. А вот и космодром?

Корпус ожидающего звездолета тускло блестел в тумане. Хардин пробрался к нему сквозь снежные заносы и уже у самого трапа повернулся, подняв руку.

— До свидания, Ли. Мне очень неприятно, что я оставляю тебя одного в таком пекле, но мне некому больше доверять. Только постарайся сделать все правильно.

— Не беспокойся. Я сделаю все, что ты мне сказал. — Он отступил в сторону, и люк за Хардиным закрылся.

Сальвор Хардин не сразу полетел на Анакреон. Он прибыл на него лишь за день до коронации, успев нанести визиты восьми меньшим звездным системам королевства, останавливаясь лишь для того, чтобы посоветоваться с местными представителями Основания.

Это путешествие заставило его еще лучше понять, каким огромным было королевство. И хоть оно было крохотной точкой по сравнению с колоссальными размерами Галактической Империи, часть которой оно когда-то составляло для человека, чьи привычки и мысли всегда вращались вокруг всего одной планеты, размер королевства Анакреона и количество его населения представлялось ошеломляюще огромным.

Строго следуя границам бывшего Доминиона, Анакреон включал в себя двадцать пять звездных систем. На шести из них существовала даже не одна, а несколько обитаемых планет. Население из девятнадцати миллиардов было хотя и меньше, чем во времена Империи, но быстро росло, пользуясь научными достижениями, предоставляемыми им Основанием.

И только теперь Хардин понял по-настоящему всю сложность своей задачи. Прошло уже целых тридцать лет, а только столица всего королевства получала атомную энергию. В провинциях ее еще и в помине не было. Даже тот небольшой прогресс, который произошел, не был бы возможен без реликтов, которые оставила после себя умирающая Империя.

Когда Хардин прибыл в столицу, все было тихо и спокойно. В провинциях все еще продолжались празднества по случаю скорого вступления короля на престол, но на самом Анакреоне к этому великому