— Если ты ищешь носки, я могу одолжить.

— Нет, у меня своих достаточно, спасибо, — говорит Лев, тяжело вздыхая. Он закрывает глаза, чтобы унять охватившую его панику, и отправляется к своей тумбочке. Носок со спря­танными детонаторами на месте. Он кладет его в карман.

— Ты в порядке, Лев? Вид у тебя какой-то странный.

— В порядке. Я бегал в спортзале, вот и все. На беговой дорожке был.

— Нет, тебя там не было, — возражает зелено­глазый. — Я только что оттуда.

— Слушай, не лезь в мои дела, ладно? Я тебе не приятель и не друг.

— Но мы должны быть друзьями.

— Нет. Ты меня не знаешь. Я не такой, как ты, поэтому оставь меня в покое!

Неожиданно откуда-то сзади раздается но­вый голос. Судя по тону, он принадлежит муж­чине.

— Достаточно, Лев, — говорит он.

У двери стоит мужчина в костюме. Это не один из священников, а администратор, с кото­рым они разговаривали, когда Лев прибыл в ла­герь неделю назад. Это нехороший признак.

— Спасибо, Стерлинг, — говорит администра­тор, кивая светловолосому парню. Тот поспеш­но покидает комнату, потупив взгляд.

— Мы попросили Стерлинга приглядывать за тобой, чтобы понять, насколько хорошо ты адаптировался к жизни в лагере. Нам это по меньшей мере небезразлично.

Через некоторое время Лев оказывается в кабинете с администратором и двумя священ­никами. Поглаживая рукой по карману, он чув­ствует под пальцами лежащий в нем носок. Ко­лени слегка трясутся — Лев помнит о том, что стоит сделать одно излишне резкое движение, и детонаторы сработают. Он старается не ше­велиться, чтобы ничего непредвиденного не случилось.

— У тебя определенно неприятности, Лев, — говорит администратор. — Мы хотели бы знать, чем они вызваны.

Лев смотрит на часы. 12:48. Через двенад­цать минут они с Маи и Блэйном должны встре­титься, чтобы закончить то, зачем они здесь.

— Меня скоро принесут в жертву, — говорит Лев. — Разве этого недостаточно, чтобы чувст­вовать беспокойство?

Один из священников, тот, что помоложе, наклоняется к нему.

— Мы здесь для того, чтобы каждый из вас по­пал в место проведения священного обряда в правильном настроении.

— Мы бы считали свою работу невыполнен­ной, если бы знали, что ты не готов, — добавля­ет пастор постарше с такой натянутой улыб­кой, что она больше похожа на гримасу.

Льву хочется закричать, но это вряд ли по­может ему быстрее выбраться отсюда.

— Сейчас мне просто не по душе общество других ребят. Я лучше буду готовиться к жертве в одиночестве, хорошо?

— Нет, не хорошо, — говорит пожилой пас­тор. — У нас здесь так дела не делаются. Все поддерживают друг друга.

Младший священник наклоняется ко Льву:

— Я прошу тебя дать ребятам шанс. Они все хорошие.

— Может, я нехороший! — отвечает Лев и, не удержавшись, снова смотрит на часы. Двенад­цать пятьдесят. Маи и Блэйн будут на месте че­рез десять минут, а он все еще болтается в этом чертовом кабинете. Что будет, если он не при­дет вовремя на место встречи?

— Ты куда-то опаздываешь? — спрашивает ад­министратор. — Просто ты все время на часы смотришь.

Лев понимает, что необходимо дать какой-то осмысленный ответ, иначе они начнут подо­зревать его в чем-то криминальном.

— Я... слышал, что парня, похитившего меня, сегодня отведут в медицинский блок. Думаю вот, случилось это уже или нет.

Священники переглядываются, потом вмес­те смотрят на администратора. Тот откидыва­ется на спинку стула, демонстрируя полнейшее спокойствие.

— Если этого еще не случилось, значит, скоро случится. Лев, мне кажется, не стоит без конца думать о том, что происходило с тобой, пока ты был заложником. Уверен, это было тяжелое время, но, рассказав об этом кому-нибудь из нас, ты получишь возможность избавиться от наваждения. Тяжелые воспоминания имеют свойство утрачивать силу, если делишься ими с кем-нибудь. Я бы хотел провести внеочеред­ное занятие с ребятами из твоего блока сего­дня вечером. Мне кажется, ты увидишь, на­сколько важно сочувствие других в подобных вопросах.

— Вечером? — переспрашивает Лев. — Что ж, отлично. Я расскажу вам все сегодня вечером. Может, вы и правы, и я почувствую себя лучше.

— Мы лишь хотим помочь тебе снять груз с ду­ши, — говорит один из священников.

— Так что, я могу идти?

Администратор в течение нескольких се­кунд изучает его лицо.

— Мне кажется, ты очень напряжен, — замеча­ет он. — Нужно провести с тобой несколько за­нятий по направленной медитации...

Он ненавидит свою работу и жару. Ему против­но стоять у входа в Лавку мясника и охранять двери, препятствуя входу и выходу тех, кому проходить не положено. Еще в интернате он мечтал организовать собственное дело с одно­классниками, но никто не дает кредитов ребя­там, жившим на попечении у государства. Даже сменив фамилию Сирота на Муллард, принад­лежащую самому богатому семейству в городе, он не смог никого обмануть. Оказалось, что многие ребята, окончив тот же интернат, сме­нили фамилию на аналогичную, решив, что та­ким образом смогут одурачить окружающих. В конце концов выяснилось, что одурачили они только самих себя. Прошел уже год с мо­мента выпуска, а он смог найти только несколь­ко вакантных рабочих мест самого низшего по­шиба — таких как должность охранника в заго­товительном лагере.

Оркестр на крыше приступил к дневному отделению концерта. Играет музыка, и это уже само по себе неплохо — по крайней мере, вре­мя проходит быстрее.

У крыльца появляются двое ребят и подхо­дят к охраннику. Рядом с ними нет конвоя, а в руках у ребят подносы, накрытые алюминие­вой фольгой. Охраннику их вид не нравится. У парня наголо обритый череп. Девушка — ази­атка.

— Что вам нужно? Вас здесь быть не должно.

— Нам поручили передать это оркестран­там, — говорит парень, заметно нервничая. Вид у него испуганный и неблагонадежный. В этом, впрочем, ничего нового нет. Все жи­тели лагеря начинают дергаться, оказав­шись вблизи Лавки мясника, а обманщиками и плутами охраннику кажутся все без исклю­чения.

Он заглядывает под фольгу, которой на­крыты подносы. Жареная курица с пюре. Иногда оркестрантам посылают еду наверх, но, как правило, ее относит кто-то из персо­нала.

— Они вроде бы только что на завтрак ходи­ли, — говорит охранник.

— Видимо, нет, — возражает парень. Судя по их виду, им вовсе не хочется околачиваться у Лавки, и они предпочли бы быть где-нибудь еще, и охранник назло решает пропустить ре­бят, чтобы они помучились подольше.

— Надо позвонить, — бросает он, доставая те­лефон. Набрав телефон офиса, он слышит в трубке короткие гудки. Занято. Еще бы, как обычно.

Охранник пытается решить, что грозит ему большими неприятностями — пропустить ре­бят, не имея формального разрешения, или прогнать их, хотя, очевидно, их прислали из администрации.