Лев читает молитвы, надеясь, что они изме­нят его, помогут воспарить, как это бывало раньше, но его душа закалилась в страданиях и стала прочной, как кремень. Он сам предпочел бы, чтобы она была подобна бриллианту — чис­та и невинна, и тогда он бы выбрал другой путь. Но он стал тем, кем стал, и для него из­бранный путь — единственно верный. А если он и не прав, то все равно не испытывает жела­ния что-то менять. Ему просто не хочется.

Другие чувствуют, что Лев не такой, как все. Никогда раньше им не приходилось встре­чаться с падшим ангелом и уж тем более с тем, кто, подобно блудному сыну, признал свои ошибки и вернулся в стадо. Впрочем, так уж по­лучается по жизни, что детям, уготованным в жертву, вне пределов лагеря нечасто приходит­ся общаться с себе подобными.

Оказавшись в обществе себе подобных, де­ти окончательно убеждаются в том, что они — группа избранных. Но Льва они считают аут­сайдером.

Он включает беговую дорожку, настроив скорость так, чтобы не приходилось бежать слишком быстро и топать слишком сильно. Бе­говая дорожка — настоящее произведение ис­кусства. Она снабжена экраном, позволяющим погрузиться в виртуальную реальность. Про­грамму выбирает бегущий: можно почувство­вать себя на утренней пробежке в парке или поучаствовать в Нью-Йоркском марафоне, по желанию. Даже по воде можно ходить. Когда Лев неделю назад появился в лагере, ему пред­писали усиленный курс занятий. В тот день в его крови обнаружили повышенный уровень содержания триглецирида. Он знает, что тесты Маи и Блэйна показали то же самое, хотя каж­дого взяли и отправили в лагерь по отдельнос­ти и в разные дни, так что никакой связи меж­ду ними обнаружить невозможно.

«Это либо что-то наследственное, — сказал врач, — либо ты последнее время питался слишком уж жирной пищей». Он предписал ди­ету с пониженным содержанием жиров и ком­плекс физических упражнений. Но Льву отлич­но известно, что повышенный уровень триглецирида никак не связан с дурной наследствен­ностью. Да и не триглецирид это вовсе, а дру­гой химический компонент, куда менее стабильный.

В зал входит другой мальчик. У него краси­вые светлые волосы, почти белые, а глаза такие неправдоподобно зеленые, что без генетичес­ких манипуляций дело тут, скорее всего, не обошлось. Эти глаза уйдут по высокой цене.

— Привет, Лев, — говорит он, становясь на со­седнюю дорожку. — Как дела?

— Никак. Бегаю.

Лев понимает, что этот парень пришел сю­да не по собственной воле. Оставаться в одино­честве «ангелам» не рекомендуется. Его при­слали сюда составить Льву компанию.

— Скоро начнется обряд зажжения свечи. Ты пойдешь?

Каждый вечер в зале зажигают свечу в честь «ангела», чей срок пребывания в лагере оканчивается на следующий день. Парень, ко­торому предстоит пойти под нож, выступает с речью. Все аплодируют. Льву этот ритуал от­вратителен.

— Я останусь здесь, — говорит он парню.

— Ты уже начал работать над речью? — спра­шивает назойливый сосед. — Моя почти готова.

— Моя существует пока только в виде фраг­ментов, — отвечает Лев.

Шутка до парня явно не доходит. Лев вы­ключает аппарат. Парень его нипочем не ос­тавит, пока он в зале, а Льву совсем не хочет­ся вести разговоры о том, какое это счастье быть избранным. Он с гораздо большим удо­вольствием подумал бы в одиночестве о тех, на ком нет печати Божьей, зато они достаточ­но удачливы и избежали, по крайней мере по­ка, участи оказаться в этой юдоли скорби — в лагере. Риса и Коннор, как считает Лев, до сих пор находятся на Кладбище. Он испыты­вает большое облегчение при мысли о том, что их жизни будут продолжаться, когда он покинет этот мир.

К стене, за которой находится обеденный зал, приделан навес. Раньше под ним стояли ящики с мусором, но теперь им никто не поль­зуется. Лев обнаружил это место на прошлой неделе и решил, что лучше места для тайных встреч не найти. Когда он приходит туда тем же вечером, Маи уже на месте, мечется, как тигр в клетке. Нервы у нее всегда были слабы­ми, а попав в лагерь, она с каждым днем становится все более неусидчивой.

— Сколько еще мы будем ждать? — спрашивает она.

— Почему ты так спешишь? — интересуется Лев. — Нужно дождаться подходящего мо­мента.

Подошедший Блэйн вынимает из носка шесть маленьких бумажных пакетиков и распе­чатывает их. Внутри каждого оказывается не­большая круглая нашлепка, похожая на бактерицидный пластырь.

— Это зачем? — спрашивает Маи.

— А ты догадайся!

— Ты как маленький!

Маи, как человек вспыльчивый, легко вы­ходит из себя, особенно когда рядом Блэйн, но сегодня дело явно не только в ее обычной нер­возности.

— Да что с тобой, Маи? — спрашивает Лев.

Маи отвечает не сразу:

— Сегодня я видела девочку. Она играет на пи­анино на крыше Лавки мясника. Я помню ее еще по Кладбищу, мы с ней знакомы.

— Этого не может быть. Если она была на Кладбище, как она оказалась здесь? — спраши­вает Блэйн.

— Я уверена, что это была она, и я думаю, здесь есть и другие ребята, с которыми мы бы­ли знакомы на Кладбище. Что, если они нас узнают?

Блэйн и Маи смотрят на Льва, словно имен­но он должен все объяснить. Хотя, в принци­пе, они правы: объяснение у него есть.

— Это, наверное, те ребята, которых отправи­ли на работу. А они попались и оказались здесь. И все.

Маи успокаивается.

— Да, точно, — говорит она. — Наверное, так и было.

— Если же они узнают нас, — замечает Блэйн, — мы можем сказать, что с нами случи­лось то же самое.

— Ну, вот, — говорит Лев, — и никакой пробле­мы больше нет.

— Да, — соглашается Блэйн, — но давайте луч­ше вернемся к нашим делам. Значит, так... Предлагаю назначить операцию на послезавт­ра, так как в этот день я должен играть в фут­бол, и мне кажется, игра добром не окончится.

Сказав это, он передает Льву и Маи по две круглые нашлепки.

— А зачем нам лейкопластырь? — спрашивает Маи.

— Мне было приказано передать вам эти штучки после того, как все мы окажемся в лаге­ре, — говорит Блэйн, помахивая одной из на­шлепок, как ярким маленьким лепестком неве­домого цветка. — Это не пластырь, — объясняет он, — а детонатор.

Никаких вакансий в службе технической поддержки аляскинского трубопровода никог­да не было. Да и найдется ли такой человек, да еще и подросток, который по доброй воле со­гласится отправиться на работу в такую дыру? Этот фиктивный вызов был придуман, чтобы дать возможность поднять руку строго опреде­ленным людям — Льву, Маи и Блэйну. Пришед­ший за ними фургон отвез их в полузаброшен­ный дом в плохом районе города, где жили лю­ди, которые не нашли в жизни подходящего места и которым в итоге пришлось заняться ужасным делом.

Сначала они Льву страшно не понравились, даже напугали его. И тем не менее он сразу по­ чувствовал с ними внутреннюю связь. Они, точ­но так же, как и он сам, знали, что это такое, когда жизнь, которую ты привык считать своей и единственно возможной, предает тебя. Они понимали, каково это — чувствовать, что внут­ри тебя абсолютная пустота. И когда они сказа­ли, что в их плане ему отведена ключевая роль, Лев впервые за долгое время почувствовал себя нужным человеком. Эти люди никогда не про­износили вслух слово «зло», делая одно-единст­венное исключение. Именно этим словом они описывали отношение окружающего мира к се­бе. То, что они попросили сделать Льва, Маи и Блэйна, не было злом — нет, ни в коем случае. То, что предстояло сделать ребятам, должно было стать выражением того, что