извлечь из костного мозга стволовые клетки. Персонал родильного дома № 6 отверг все предъявленные обвинения.

Репортаж Мэтью Хилла, корреспондента Би-би-си, специализирующегося в области здравоохранения. ВВС NEWS: сайт ВВС.соm http://пеws.ЬЬс.со.uк/gо/рг/р/fr/- 2/hi/еuгоре/6171083.stm

Опубликовано: 2006/12/12 09:34:50 по лондонскому времени. ® ВВС ММVI

— Никто не скажет тебе, чего хочешь ты сам, — говорит Льву его новый товарищ. — Придется самому разбираться.

Мальчики идут вдоль железной дороги, проложенной по равнине, поросшей густым кустарником.

— Если ты хочешь податься в бега вместо то­го, чтобы отправиться на разборку, это твое де­ло, и никто не имеет права сказать, что ты де­лаешь что-то плохое, хоть ты и нарушаешь за­кон. Если бы это был грех, у тебя бы просто не возникло желания бежать, Господь не позво­лил бы. Ты меня слушаешь, Фрай? Господь мудр и делится с нами своей мудростью. А муд­рость — это такая штука, что ты можешь ее за­ копать в землю и оставить. А потом, когда тебе понадобится успокоение, ты можешь вернуть­ся и вырыть ее. Успокоение — это то же самое, что утешение, кстати.

— Я знаю, что такое успокоение, — обиженно отвечает Лев. Попутчик заговорил о Боге, и это задело Льва, потому что в последнее время мальчику казалось, что Господь его совсем ос­тавил и ниспосылает на его долю одни только неприятности.

Новому товарищу Льва пятнадцать. Его имя — Сайрес Финч, но оно ему не нравится. «Никто меня так не называет, — сказал он Льву вскоре после встречи. — Мне больше нравится сокращенный вариант — СайФай».

Сайрес обожает давать клички. Льва он на­рек «Фрайем», потому что он моложе и ниже ростом[3]. Кроме того, в слове «Фрай» столько же букв, сколько в полном имени Льва — Леви, и это кажется СайФаю крайне удачным совпадением. Льву кличка не слишком по душе, но он не хочет расстраивать нового приятеля и не возражает.

СайФай любит поговорить.

— Мне нравится прокладывать свою дорогу в жизни, — заявляет он. — Вот почему мы идем по рельсам вместо того, чтобы топать по какому-нибудь дурацкому проселку.

У СайФая кожа цвета умбры.

— Раньше нас называли черными, представляешь? Потом появился этот художник, как его? Он и сам был смешанных кровей — чуть-чуть оттуда, чуть-чуть отсюда. Как бы там ни было, но он прославился портретами афро-американцев, живших в южных штатах. В ра­боте он в основном использовал краску, которая называется умброй. Афроамериканцам это слово понравилось, и с тех пор нас так и называют. Но ты же не знал, откуда взялось это слово, правда, Фрай? А потом так называ­емых белых тоже переименовали. Про них стали говорить, что у них кожа цвета сиены, а это тоже краска, которую используют в живо­писи. Мне нравятся эти слова. В них нет от­тенка осуждения, как в «черный» или «бе­ лый». Нет, конечно, расизм никуда не делся, просто, как любят говорить мои папы, «фасад цивилизации снова перекрасили». Тебе нра­вится это выражение, Фрай? «Фасад цивили­зации»! Как тебе?

СайФай медленно водит вверх-вниз рас­крытой ладонью, словно ощупывает гладкий свежеокрашенный фасад.

— Папы всегда говорят такие вещи.

СайФай сбежал из дома, хоть он это и отри­цает. Он считает, что называть его беглецом не­ правильно, потому что он бежит не «откуда», а «куда». Так он и объяснил Льву, когда они по­знакомились, но не уточнил, куда именно бе­жит. Лев спросил его об этом, но СайФай отри­цательно покачал головой и сказал: «Информа­цию нужно распространять только по необходимости».

Что ж, подумал Лев, пусть хранит свой сек­рет. Какая разница, куда он идет? Сам факт то­го, что у СайФая есть какой-то пункт назначе­ния, Льву приятен — у самого мальчика нет и того. Иметь пункт назначения — значит иметь будущее. Если мальчик с кожей цвета умбры го­тов поделиться этим счастьем со Львом, зна­чит, стоит отправиться туда, куда он идет.

Они познакомились в торговом центре. Льва привел туда голод. Он старательно пря­тался два дня, выбирая самые темные и пустын­ные места после того, как Коннор и Риса оста­вили его. Опыта жизни на улице у Льва не бы­ло никакого, он не знал, как добыть пропитание, но у голода есть одно магическое свойство — рано или поздно он превращает лю­бого человека в добытчика.

Новоиспеченному беспризорнику торговый центр показался Меккой. В ресторанном дворике сидели люди, явно не знавшие цены пище. Лев быстро понял, что нужно просто присмотреть людей, купивших слишком много еды, и дождаться, пока они уйдут, оставив то, что не смогли съесть. Примерно в пятидесяти процентах случаев люди оставляли недоеден­ную пищу прямо на столе; за ними-то Лев и охотился: он был, конечно, голоден и готов за­лезть в контейнер с помоями, но гордость не позволяла.

Лев как раз нашел аппетитный кусок пиц­цы, оставленный девчонкой из группы под­держки, и с аппетитом уплетал его, когда прямо над головой мальчика раздался чей-то голос:

— Нельзя доедать за другими, дружище! Это позор!

Лев замер. Он решил, что его заметил ох­ранник и подошел, чтобы выпроводить из тор­гового центра, но, оглянувшись, увидел при­ветливо улыбающегося высокого мальчика, взирающего на него с покровительственным видом.

— Дай-ка я покажу тебе, как это делается.

Парень подошел к симпатичной кассирше, сидящей под вывеской «Викед Вок. Китайская кухня», и, немного пофлиртовав с ней, вернул­ся ни с чем. Ни еды, ни питья он не раздобыл.

— Ладно, я, пожалуй, лучше объедками обой­дусь.

— Терпение, мой юный друг. Скоро магазин закроется, а по закону рестораны быстрого пи­тания должны уничтожать всю нераспродан­ную еду. На следующий день ее продавать уже нельзя. Как ты думаешь, кто ее уничтожает? Я тебе расскажу. На самом деле ее уносят домой те, кто работает во вторую смену. Но проблема в том, что работники ресторанов при всем же­лании не съедят все, что осталось. К тому же они не любят есть то, что продается у них, по­тому что у них на эту пищу уже глаза не глядят. Видишь девочку, с которой я разговаривал? Я ей нравлюсь. Она уверена, что я работаю в магазине «Шорт Бонанза», есть тут такой на другом этаже, и готов подарить ей кое-что из одежды, не попавшей в базу данных.

— А ты там работаешь?

— Нет! Ты меня слушаешь вообще? Короче, я хочу вернуться прямо к закрытию. Пару раз улыбнусь девочке и скажу что-нибудь вроде: «О, слушай, а что ты будешь делать со всей этой едой?» Она, допустим, спросит: «А что, у тебя есть идеи?» И через пять минут я уйду оттуда, навьюченный, как верблюд. Еды будет столько, что хватит на маленькую армию.

Все произошло именно так, как рассказал темнокожий парень. Лев был потрясен.

— Если мы решим дальше двигаться вместе, — сказал после ужина СайФай, поднимая правую руку, как в зале суда, — Господь свидетель, ты ни­когда не останешься голодным. Да, кстати, — до­бавил он, — это цитата из «Унесенных ветром».

— Да, я знаю, — сказал Лев, чтобы порадовать мальчика, хотя «Унесенных ветром» не смотрел.

Лев согласился пойти с СайФаем, потому что понял: они нужны друг другу. СайФай показался ему похожим на проповедника без паст­вы. Он просто жить не может без аудитории, а Льву нужен человек, способный занять его, за­полнить голову новыми мыслями, чтобы ком­пенсировать то, что было у него отнято.

После дня, проведенного в пути, у Льва бо­лят ноги и ботинки практически сносились. Он вспоминает Рису и Коннора, чувствуя, что боль от потери не утихла. А ведь во всем вино­ват он сам. Неужели он стал причиной их смер­ти? Можно ли считать то, что с ними, по всей видимости, произошло по его вине, смертью? Ведь те, кого отдают на разборку, не умирают.