администрированием»¹⁰⁶. Это сопротивление было сигналом для Сталина - не зря он волновался на съезде победителей.

Сточки зрения «умеренных», лица, «уличенные» в террористических намерениях, были надежно изолированы, и дальнейшие репрессии были нецелесообразны. Для сталинской группировки, напротив, «раскручивание» дела об убийстве Кирова было единственной возможностью разгромить известных и неизвестных противников.

Вдекабре 1936 года на пленуме ЦКН. Ежов сообщил, что в Ленинграде арестовано 400 троцкистов, в Грузии - около 300, в Азо-во-Черноморском крае - около 200. Это означало, что старые троцкистские кадры «вычерпаны». Теперь арестовывали работников, которые в оппозициях не состояли, но были когда-то близки к троцкистам.

Сталин принялся перемещать кадры в наиболее «строптивых» кланах. После Москвы по количеству перемещенных высокопоставленных работников идет Азово-Черноморский край. Впервой половине 1937 года (до 20 июня) были сняты со своих постов председатель Новороссийского горсовета П. Катенев, который, оказывается, был левым эсером (с 1919 г.- большевик), а в январе 1937 года арестован как троцкист; председатель Таганрогского горсовета К. Шульгов (большевик с 1919 года), в январе 1937 года обвиненный в троцкизме за укрывательство настоящего троцкиста Варданьяна (вспомнили и то, что когда-то был в связи с Мура-ловым); прокурор края И. Драгунский, бывший анархо-синдикалист (с 1918 года большевик), обвиненный в засорении своего аппарата уже «разоблаченными» троцкистами; председатель крайисполкома В. Ларин (большевик с 1914 года), в июне арестованный как враг народа; председатель ростовского горсовета Ф. Ля-шенко (член партии с 1924 года), в июне объявленный врагом народа; начальник краевого управления связи А. Аристовт (в партии с 1918 года), «разоблаченный» как троцкист в апреле 1937 года; зампред крайисполкома Л. Ароцкер (член партии с 1922 года, до этого - в еврейской партии Поалей Цион), обвиненный в «засоре-нии»¹⁰⁷.

Второго января первый секретарь Азово-Черноморского крайкома Шеболдаев был в постановлении ЦКобвинен в неудовлетворительном руководстве крайкомом, прежде всего за близорукость в отношении вредителей. Тринадцатого января такой же удар был нанесен по первому секретарю Киевского обкома Постышеву.

Постышев Павел Петрович (1887-1939). С 1904 года - большевик. Ивановский ткач. В 1912 году сослан в Сибирь, где стал одним из руководителей большевиков в 1917-1923 годах, председатель революционного трибунала, председатель Прибайкальского губисполко-ма. Отличался жестокостью при проведении красного террора. С 1923 года - на руководящей работе на Украине. С 1927 года - член ЦК ВКП (б). В 1933 году на Украине суровыми мерами добился выпол-

нения сдачи хлеба колхозами даже во время голода. В 1934-1937 годах возглавлял Киевский, в 1937-1938 годах - Куйбышевский обком партии.

Количеством снятых с постов работников Азово-Черноморс-кий крайком опережал только столичный регион, что понятно - там было значительно больше руководителей. Из них были перемещены 42, причем один - как бывший троцкист (остальных троцкистов уже сняли раньше), один - бывший меньшевик - был снят за деловые недостатки, а вот «родственный» ему бундовец покончил с собой. Теперь снимали коммунистов. Без обвинений, в связи с переменой места работы, ушли с постов 18 руководителей. Не справились, не получили нового назначения или были понижены в должности, но не «разоблачены» 13 руководителей. За «должностные преступления уголовного характера» был арестован Г. Ягода, а И. Фельдман снят как его ставленник. Пять руководителей были арестованы НКВД¹⁰⁸. Впровинции было еще спокойно. Как видим, в первой половине 1937 года Сталин еще не развернул избиения руководящих кадров. Он пробивал бреши в клановых крепостях, зондировал партийных соратников на лояльность и сопротивление.

Лидером «умеренных» в 1936-1937 годах был нарком тяжелой промышленности Григорий Орджоникидзе. Помимо своего высокого авторитета в партийной элите Орджоникидзе представлял угрозу для планов Сталина, так как нашел слабое звено в его политике: «дела», сфабрикованные НКВД в 1936-1937 годах (в отличие от предыдущих дел), не могли выдержать проверки. «Орджоникидзе пытался узаконить право НКТП на самостоятельную проверку материалов НКВД… Можно считать абсолютно доказанным, что Орджоникидзе активно готовился к пленуму (февральс-ко-мартовскому 1937 года. - А.Ш…) и собирал данные, опровергающие утверждения НКВД. Организация независимой проверки дел о «вредительстве» была самым сильным ходом, который мог предпринять в тех условиях Орджоникидзе», - считает О. В. Хлев-нюк¹⁰⁹. Нарком не верил в массовое вредительство: «Какие саботажники! За 19 лет существования Советской власти мыв выпустили 100 с лишним тысяч инженеров и такое же количество техников. Если все они, а также и старые инженеры, которых мы перевоспитали, оказались в 1936 г. саботажниками, то поздравьте себя с таким успехом. Какие там саботажники! Не саботажники, а

хорошие люди - наши сыновья, братья, наши товарищи, которые целиком и полностью за Советскую власть»,- заявил Орджоникидзе и был поддержан «бурными и продолжительными ап- лодисментами»¹¹⁰. Более того, ему удавалось добиваться реабилитации уже арестованных директоров.

Готовясь к выступлению на пленуме, Орджоникидзе начал собирать материалы о «диверсиях», в которых обвинялся его заместитель Пятаков и его подельники. Эти материалы могли быть использованы для разоблачения Ежова на ближайшем пленуме ЦКв феврале 1937 года, что позволило бы разрушить всю «антитеррористическую» (то есть террористическую в отношении партийной элиты) стратегию Сталина. Но решающее столкновение не состоялось. Орджоникидзе пытался убедить Сталина в своей правоте заранее. Эмоциональные беседы между ними дали понять Серго, что Коба непреклонен и на пути к своей цели не остановится ни перед чем. Орджоникидзе не был настолько сильным лидером, чтобы бросить прямой вызов Сталину на пленуме. Но и поддерживать террор против товарищей не желал. 19 февраля, накануне пленума, он погиб от пулевого ранения. Версия об убийстве Орджоникидзе пока не получила достаточных доказательств, однако его гибель произошла внезапно, причем неожиданно для него самого. Весьма вероятна высказанная Р. Конквестом версия самоубийства под давлением Сталина, например под угрозой ареста¹¹¹. Орджоникидзе был человеком эмоционально неуравновешенным, разрыв со старым другом Сталиным был для него глубокой личной трагедией так же, как и начавшееся уничтожение старых товарищей. Был расстрелян и брат Орджоникидзе. Но о том, что он готов застрелиться, Орджоникидзе накануне говорил Микояну. Гибель Орджоникидзе дезорганизовала партийное сопротивление сталинской «антитеррористической операции» накануне решающего пленума ЦК.

Февральско-мартовский пленум

На состоявшемся сразу после гибели Орджоникидзе пленуме ЦКВКП(б) генсек, опираясь на результаты двух первых процессов, подвел идеологическую основу под террористический удар, который обрушится на партию несколькими месяцами позднее. Сталин, Ежов, Молотов и другие выступавшие рисовали грандиозную картину терроризма и вредительства, развернувшегося в

стране. Не заметив вредительства среди своих сотрудников, большевистские лидеры скомпрометировали себя. «Ошибка наших партийных товарищей состоит в том, что они не заметили глубокой разницы между троцкизмом в прошлом и троцкизмом в настоящем. Они не заметили, что троцкисты давно уже перестали быть идейными людьми, что троцкисты давно уже превратились в разбойников с большой дорогиБ Чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на более острые формы борьбыБ Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР»¹¹², - говорил Сталин. Оппозиция, таким образом, представляется как авангард мирового капитализма, проникающий в советское общество, в том числе и в ее правящую элиту. Разгром этого авангарда в ходе все обостряющейся классовой борьбы становится предпосылкой мировой победы. «Антитеррористическая» операция нависала своим острием над старой большевистской гвардией. Особенно резко Сталин выступал против процесса образования кланов в структуре ВКП (б): «Что значит таскать за собой целую группу приятелей?.. Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. Унего своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы»¹¹³. Против саботажа местными кланами работы НКВД было направлено и выступление Н. Ежова на пленуме: «Ядолжен сказать, что я не знаю ни одного факта, когда бы по своей инициативе позвонили и сказали: «Тов. Ежов, что-то подозрителен этот человек, что-то неблагополучно в