же количество продуктов питания семейный рабочий должен был работать в 1925 году 88 часов, а в 1937 году 151 час. Прибавлю, что 1937 год, в сравнении с 1930-1936 годами, считался благополуч- ным»80. Сталинская альтернатива не принесла обещанного процветания.
Класс номенклатуры (партийно-государственной бюрократии) оставался господствующим и эксплуататорским классом, в коллективной собственности которого теперь находилось практически все хозяйство страны. Миллионы людей, разбуженных к общественной жизни революцией, чувствовали себя обманутыми. Их жизнь ухудшалась, справедливость нарушалась на каждом шагу. Сталинское руководство пыталось направить энергию масс на борьбу за лучшее будущее «в мировом масштабе», чтобы сломить исходящие извне угрозы и сплотить «разболтавшееся общество» против «врагов». Борьба снова приобретала вселенский характер. Ине только в плоскости пропаганды. Сталин направлял индустриальную мощь на создание военной машины. Для финального Армагеддона нужно было сначала добиться полной монолитности правящего класса, партии, системы управления. Но большевистская бюрократия и народные массы хотели жить по-человечески, а не по-солдатски. Выбор между абсолютным подчинением и возвращением к самостоятельности личности стал главной ставкой в политической борьбе середины 30-х годов.
Убийство Кирова позволило Сталину сформировать специфический антитеррористический режим, то есть такую государственную систему, приоритетной задачей которой является борьба с терроризмом. Подобный режим позволяет отодвигать на второй план социально-экономические проблемы, парализовывать недовольство и изолировать (и частично уничтожать) недовольных.
Встране развернулась кампания по выявлению контрреволюционных элементов. Впервом полугодии 1935 г. по политическим делам было осуждено 9877 человек, во втором - 14860, а до 20 марта 1936 г. - уже 7450 человек. Причем большинство осужденных были не террористами, а «контрреволюционными агитаторами». Их процент вырос с 46, 8% в первом полугодии 1935 года, до 87,2% в феврале 1936 года81. Народ роптал, и этот ропот, по мнению Сталина, был питательной почвой для терроризма. Материалы Наркомата юстиции РСФСР подтверждали это: по делам о контрреволюционной агитации в первой половине 1935 г. «установлено одобрение подсудимыми террористического акта и высказывания террористического порядка в отношении руководителей партии и правительства»82. При этом нарком Н. Крыленко предлагал более осторожно относиться к арестованным за критику отдельных недостатков (например, «кооперативы плохо торгуют»). Предложения Крыленко поддержал только что назначенный прокурор СССР А. Вышинский. Государство сосредотачивалось на борьбе с терроризмом.
Следующий шаг был предпринят в феврале 1936 года: начались массовые аресты троцкистов. Допросы позволили вскрыть связи троцкистов и зиновьевцев, которые действительно были восстановлены в 1932 году. Отфильтровав нужный «материал», остальных троцкистов расстреляли в октябре 1936 года. В это время Ягода начал саботировать следствие. Для Сталина это был сигнал - Ягода чего-то опасается. Но возможно и другое объяснение - Ягода выражал усиливающееся стремление второго эшелона партбюрок- ратии завершить антитеррористические чистки.
Теперь следствие требовало от лидеров зиновьевцев и троцкистов признания не только блока между ними, но и организации террористической деятельности, покушений на вождей партии, убийства Кирова, шпионажа против СССР.
Если в прежних грехах левые были готовы признаваться и каяться, то теперь, когда речь шла об откровенной лжи, они пытались сопротивляться Сталину. Но снова сдались. Почему?
Покаяния большевистских лидеров на публичных процессах - одна из загадок истории. Люди, известные всему миру как вожди революции, соратники Ленина, признавались в страшных и в то же время низменных преступлениях против созданных ими же партии и государства. Предположим, они разочаровались в идеалах большевизма. Но нет никаких признаков этого. Да и на процессах перед нами - не озлобленные враги, а жалкие людишки, поливающие себя грязью для пущей убедительности.
Что с ними произошло? Ведь это были расчетливые, политически опытные люди. Может быть, их били и пытали? Однако судя, по имеющимся документам и свидетельствам, в 1936 году к подследственным еще не применялись зверские физические истязания. Следователи ограничивались такими приемами, как лишение сна, многочасовые конвейерные допросы, угроза расстрела и ареста родных»83. Подсудимых шантажировали, угрожая расправой над родными. Это, конечно, внушительно. Но такой угрозы недостаточно, чтобы ни в чем не повинный человек согласился умереть как подонок, признавшись в своей гнусности перед всем миром. Зиновьева держали в камере в духоте. Но возможно ли этим заставить политика публично играть роль уголовника? Даже под пыткой можно на многое согласиться и выдать явки и пароли. Но на процессе предоставляется шанс разоблачить фальсификаторов, ославить их на весь мир. Тем не менее Сталин был уверен, что Зиновьев и Каменев, а затем Пятаков, Раковский, Бухарин, Рыков и другие этого не сделают.
Сталин понял их игру, их мотивы. Оппозиционеры видели свою жизнь только в рамках коммунистической партии. Столько сил, столько жертв было принесено на алтарь богини власти! Ив условиях близящегося мирового столкновения Сталину не обойтись без опытных бойцов. Да, они интриговали против него, создавали блоки в подполье, продвигали своих людей, говорили между собой о том, что лучше бы «убрать» Сталина (имея в виду, конечно, политическое смещение, но, в минуты отчаяния и гнева, кто знает, что имелось в виду). В 1928-1929 годах они надеялись, что Сталин вернет Зиновьева и Каменева к власти - ведь их позиции теперь совпадают. Не вернул. В 1930-1932 годах левые надеялись, что Сталин падет под развалинами собственной политики. Но и этого не получилось. Поэтому нужно дожить, доказать Сталину, что левая оппозиция «полностью разоружилась». Зиновьев писал Сталину: «Неужели же Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш
душой и телом, что я понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождениеБ Не дайте умереть в тюрьме. Не дайте сойти с ума в одиночном заключении»84. Признаться в преступлениях - высшее покаяние перед партией, лучшее доказательство своей лояльности. В этом их убеждал и Сталин, который с помощью процессов хотел окончательно скомпрометировать внутрипартийную оппозицию, заграничный центр оппозиционного коммунизма во главе с Троцким. Раз довели до убийства Кирова, помогите исправить дело. Сталин обещал подсудимым жизнь, объясняя, что Зиновьева и Каменева просто незачем убивать.
Сталин приводит доказательства своей доброй воли. Исследователи обращают внимание на такой факт: «Постановление ЦИК от 1 декабря 1934 года предусматривало вести дела террористов без защитников, при закрытых дверях, без права апелляции. На московском же процессе 1936 года есть и адвокаты, и публика. Возможно, это отступление от постановления и представление подсудимым права обжаловать приговор были «гарантией» Сталина в сговоре с обвиняемыми?»85
Они поверили. Жизнь в их положении была важнее чести. «Лицо» уже было «потеряно» в предыдущих покаяниях. Именно предыдущие покаяния перед Сталиным Троцкий считает объяснением их нынешнего падения. Собственно, именно поэтому процесс и представляется Троцкому абсурдным: «Каким образом убийство «вождей» могло доставить власть людям, которые в ряде покаяний успели подорвать к себе доверие, унизить себя, втоптать себя в грязь и тем самым навсегда лишить себя возможности играть в будущем руководящую политическую роль?»86 Последующая история коммунистического движения опровергает логику Троцкого. Покаяниями были скомпрометированы такие восточноевропейские лидеры, как И. Надь, Я. Кадар, Л. Райк, В. Гомулка. Всем, кроме Райка, потом удалось вернуться к власти, а Райк посмертно стал национальным героем. Главное - дожить до перемен, до «мировых развязок», когда понадобится квалификация опытных политиков.
19 августа 1936 года в Москве открылся процесс «Антисоветского объединенного троцкистско- зиновьевского центра». На скамье подсудимых встретились лидеры зиновьевской группы Г. Зиновьев, Л. Каменев, Г. Евдокимов и И. Бакаев, и троцкисты С. Мрач-ковский, В. Тер-Ваганян, И. Смирнов, несколько малоизвестных коммунистов-иностранцев для придания делу «шпионского» от-
тенка и др. - всего 16 человек. На этот раз соратникам Ленина инкриминировались не кулуарные разговоры, а подготовка переворота, террора, диверсий, военного поражения, капитуляции перед фашистами и расчленения СССР.
На все вопросы Вышинского о террористических планах и действиях обвиняемые отвечали односложно, но положительно. Всвя-зях с гестапо и шпионаже главные подсудимые не сознавались. Для
