Тот день начался весьма удачно. Я, как обычно, встал около двух часов дня и, перекусив, укатил к Ягужинскому. С отцом мне увидеться не удалось. Дворецкий сказал, что рано утром князь уехал по делам и собирался вернуться только к вечеру. Меня это устраивало. Неделю назад, изрядно напившись, я разбил свою «Феррари», подарок родителей на восемнадцатилетие, и при этом здорово помял чей-то «Ситроен». Прибывшая полиция составила акт, и спасибо нашему адвокату Морозову, что я не остался без прав на год или даже больше. Отец устроил мне тогда страшную головомойку. Да и сейчас все еще сердился. Лишний раз выслушивать его нотации у меня не было никакого желания. Впрочем, я знал, что старик отходчив, и рассчитывал уже через пару недель подкатить к нему насчет деньжат на новую тачку. На «Феррари» рассчитывать не приходилось, но получить спортивный «Мерседес-купе» я надеялся.

До Сержа Ягужинского добирался на такси. Водителем был флегматичный негр, ехавший весьма неспешно и строго по правилам. Как я ни подбивал его поддать газу, пойти на обгон или проскочить на желтый, он не реагировал. Терпеть не могу неспешную езду. Пока мы доехали до Литейного, где квартировал Ягужинский, я весь извелся.

Сержа я застал с дикой головной болью. Мне-то хорошо. Когда перепью, меня просто рвет, и потом я как стеклышко. А Серж, бедолага, каждый день головой мучается. Мы тут же заказали пива в близлежащем магазине, и Ягужинский с ходу высосал две бутылки. Когда ему полегчало, мы пошли в ресторан «Палкин» пообедать, а после обеда пора уже было ехать на стадион «Петровский», где в этот вечер выступали «Ролинг Стоунз».

Концерт был великолепен. Мы с Сержем отрывались по полной: орали во всю глотку, танцевали (если танцами можно назвать безумную тряску, в которую мы ударились), сосали «Совиньен» из горлышек прихваченных с собой бутылок. Ближе к концу высмотрели в беснующейся у сцены толпе двух классных девчонок. Обе высокие, стройные, длинноногие, в мини-юбках, просвечивающих блузках и туфлях на высоких каблуках. Одна длинноволосая блондинка, другая брюнетка с короткой стрижкой.

Мы подошли и представились. Услышав наши фамилии, девушки просияли, и мы поняли, что нас ожидает бурный вечер и не менее бурная ночь. Я сразу нацелился на блондиночку, а Серж принялся клеить брюнетку.

После концерта мы поехали в «Метрополь», заказали ужин, вино дамам и водку себе. Вечер сулил множество приятных развлечений. Девчонки обворожительно улыбались нам, громко смеялись. Я приобнял блондинку и украдкой ощупал ее пониже спины. Серж тоже начал украдкой лапать брюнетку.

Внезапно мы обнаружили, что рядом с нашим столом стоит какой-то мужчина во фрачной паре, лакированных туфлях и белых перчатках и зудит, что мы-де непристойно себя ведем, слишком громко разговариваем и мешаем отдыхать господам за соседними столиками. Мы послали его подальше, но он пригрозил полицией. Это стало последней каплей. Серж оторвался от брюнетки, поднялся из-за стола и с размаху залепил зануде кулаком в челюсть.

Девушки завизжали. Сообразив, что из «Метрополя» пора сматывать, я бросил на стол две сторублевки, поднялся и дал знак девчонкам следовать за нами. Кто-то схватил меня за левый рукав. Повернувшись, я увидел армейского полковника: вцепившись в меня как клещ, он орал что-то о нашей наглости. Я со всей силы двинул ему в глаз и, схватив за руку почему-то упиравшуюся блондинку, рванул к выходу. За мной устремился Серж со своей девицей.

На лестнице нас перехватила полиция. Почувствовав, как защелкнулись наручники на запястьях, я закричал, что я Александр Юсупов, что полицейские будут иметь дело с моим отцом и что им лучше уже сейчас отпустить меня. Когда нас вытащили на улицу, я предложил офицеру взятку. Ротмистр лишь брезгливо поморщился и не сильно, но умело ударил меня в солнечное сплетение.

Уже в полицейской машине я понял, что с надеждами на феерическую ночь придется расстаться, да и спортивного «Мерседес-купе» мне, пожалуй, еще месяца два не видать как своих ушей.

Выпустили меня только после полудня. В участок за мной, как обычно, заехал наш адвокат Морозов. Когда железная решетчатая дверь, отделявшая меня от Морозова, открылась и полицейские вернули мне часы, деньги и студенческий билет, я спросил адвоката:

— Залог или штраф?

— В этот раз при задержании полиция допустила несколько серьезных процессуальных нарушений, — сухо ответил Морозов. — Ваше освобождение стоило дешевле, чем обычно.

Вместе мы вышли на Гороховую, где прямо на отгороженной стоянке для полицейских автомобилей стоял «Мерседес» Морозова с включенной аварийной сигнализацией. Адвокат сел за руль, я плюхнулся на пассажирское сиденье рядом с ним.

— Батюшка сильно сердится? — осторожно поинтересовался я, когда машина свернула на Большую Морскую.

— А как вы думаете? — вопросом ответил Морозов.

— Может, мне лучше уехать на лето в какое-нибудь имение? — предположил я.

— Я думаю, так было бы лучше для всех, — согласился со мной адвокат.

Через несколько минут мы подъехали к нашему дворцу на Мойке. Распрощавшись с Морозовым, я прошел через тройные двери парадного подъезда и нос к носу столкнулся с дворецким.

— Петр Феликсович просили вас переодеться и быть к столу сей же час, — официальным тоном сообщил мне старик. — У их сиятельства важный гость.

Я кивнул и пошел на свою половину. Быстро скинув кроссовки и джинсовый костюм, пропахшие вонью «обезьянника», я принял душ, надел белую рубашку, костюм, туфли и завязал галстук. Наскоро расчесав непослушную шевелюру, я критически осмотрел себя в зеркале и направился в столовую.

Когда я вошел, отец с гостем уже обедали. Старший брат Виктор, сидевший возле отца, неодобрительно покачал головой, сестра Ирина даже не взглянула на меня, а лишь брезгливо поджала губы. Два лакея — один с подносом с гигантской супницей из голландского сервиза, другой с бутылкой мозельского — молча поклонились. Поздоровавшись, я сел за стол и оказался прямо напротив гостя. Это был пожилой седовласый китаец, маленький, как и все азиатское племя, одетый в строгий деловой костюм. Я подумал, что он один из партнеров отца: в последние годы наша семья все активнее вкладывала деньги в Азию. Но этот китаец не был похож на обыкновенного дельца. По тому достоинству, с которым он держался, я заключил, что гость принадлежит знатному роду. Вежливо кивнув мне в знак приветствия, китаец продолжил трапезу.

Один из лакеев поставил передо мной тарелку ухи и отошел к стене, покрытой затейливой резьбой.

— Познакомьтесь, господин Ли, — произнес мой отец, обращаясь к гостю, — мой сын Александр.

— Очень приятно, — китаец снова легко поклонился.

Он говорил по-русски весьма четко, с еле заметным акцентом.

— Александр, — в голосе обратившегося ко мне отца звучало легкое раздражение, — перед тобой господин Ли Ван Лунг, личный советник Императора Поднебесной. Он прибыл в Петербург на три дня по делам и хотел встретиться со всеми членами нашей семьи... хотя я не видел необходимости, чтобы ты присутствовал при этом.