— Что вы говорите!

Он подвел Тони Риццоли к другой витрине. Там стояла прекрасная амфора.

— Моя самая любимая, — признался сияющий Коронцис. — Я знаю, что родитель не должен предпочитать одного ребенка другому, но ничего не могу с собой поделать. Эта амфора…

— По моему, ваза как ваза.

— Да, конечно. Ее нашли в тронной комнате при раскопках в Кноссосе. На ней изображены сцены поимки быка с помощью сети. В древние времена ловили быков именно таким способом, чтобы избежать преждевременного пролития их священной крови и…

— Сколько она стоит? — прервал Тони.

— Думаю, около десяти миллионов долларов. Тони Риццоли нахмурился:

— Вот за это?!

— За это! Не забывайте, она относится к позднему бронзовому веку, что-то около 1500 года до нашей эры.

Тони с интересом рассматривал десяток стеклянных витрин, заполненных всяческими археологическими находками.

— И эти такие же ценные?

— О нет, конечно. Только настоящие древности так ценятся. Они уникальны, разумеется, и дают нам представление, как жили древние цивилизации. Посмотрите-ка еще сюда.

Вместе с Коронцисом Тони подошел к другой витрине, в углу зала.

Виктор Коронцис указал на вазу, стоящую в витрине:

— Практически наш самый ценный экспонат. На ней изображены символами фонетические знаки. Первая находка такого рода. Вот этот круг с крестом один из наиболее ранних способов обозначения человеком понятия «космос». В мире есть только…

— Плевать, сколько их там. И сколько она стоит? потребовал ответа Тони.

Коронцис вздохнул:

— Астрономическую сумму.

Возвращаясь в то утро из музея, Тони в уме подсчитывал богатства, которые и во сне не могли ему присниться. Просто фантастика, как это он напал на эти залежи золота. Искал-искал себе возчика, а нашел ключ к сокровищнице. Доходы от продажи героина нужно будет разделить на шестерых. Ясное дело, с Семьей шутки плохи. Но это дело с древностями к ним отношения не имеет. Если ему удастся контрабандой вывезти их из Греции, все доходы будут его. Мафия не сможет наложить на них лапу. Настроение у Тони было прекрасное. «Всего-то и остается, — думал он, — что прикинуть, как поймать рыбку. О возчике подумаю потом».

В тот же вечер Тони повел своего нового друга в ночной клуб, который предлагал большой выбор всевозможных развлечений и где любая актрисочка готова была лезть к тебе в постель после представления.

— Давай прихватим парочку девок и расслабимся, — предложил Риццоли.

— Мне домой надо, к семье, — запротестовал Коронцис. — Кроме того, боюсь, я не могу позволить себе ничего подобного.

— Ты мой гость. У моей фирмы здесь кредит. Мне самому это ни копейки не стоит.

Риццоли договорился с одной из девушек, чтобы она пригласила Коронциса к себе в гостиницу.

— А вы разве не пойдете? — спросил Коронцис.

— У меня тут небольшое дельце, — ответил Тони. — Валяй, двигай. За все заплачено.

Следующим утром Тони снова появился в музее. Там он застал большую толпу туристов, которые с разинутыми ртами глазели на витрины, полные сокровищ.

Коронцис провел Тони в свой кабинет. Он был явно смущен.

— Я… просто не знаю как и благодарить вас за вчерашний вечер, Тони. Она… это было просто великолепно.

Риццоли улыбнулся:

— А зачем тогда друзья, Виктор?

— Но я-то ничего не могу для вас сделать.

— А мне ничего от тебя и не надо, — добродушно сказал Риццоли. — Ты мне нравишься. Приятно побыть с тобой. Кстати, сегодня в одной из гостиниц организуется небольшая партия в покер. Собираюсь поиграть. Не хочешь присоединиться?

— Спасибо. Мне бы очень хотелось, но… — он передернул плечами. — Лучше не надо.

— Да ладно. Если ты про деньги, то не волнуйся. Я за тебя поставлю.

Коронцис покачал головой:

— Вы и так очень добры. Если я проиграю, мне нечем будет с вами расплатиться.

— А кто сказал, что ты проиграешь? — усмехнулся Тони Риццоли. — Там все схвачено.

— Схвачено? Я… я не понимаю.

— Мой друг, Отто Дэлтон, будет вести игру, — спокойно разъяснил Риццоли. — В городе полно богатых американских туристов, обожающих азартные игры, и мы с Отто собираемся их уделать.

Коронцис смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Уделать? Вы хотите сказать, что… собираетесь мухлевать? — Коронцис облизал губы. — Я… такими делами не занимаюсь.

— Понимаю. Не хочешь — не надо. Я просто подумал, что неплохо бы было тебе цапнуть пару-тройку тысчонок.

Глаза Коронциса раскрылись еще шире.

— Две или три тысячи долларов?

— Запросто. Может, быть и больше.

Коронцис снова облизал губы.

— Я… Я… А это не опасно?

Тони Риццоли рассмеялся:

— Было бы опасно, стал бы я этим заниматься? Все просто, как апельсин. Отто — специалист. Он может сдать колоду сверху, снизу или с середины. Занимается этим годы и ни разу не попался.

Коронцис молча смотрел на Риццоли.

— Как много мне понадобится, чтобы начать игру?

— Около пятисот долларов. Но вот что я тебе скажу: это дело такой верняк, что я одолжу тебе пятьсот, а если проиграешь, можешь мне их не возвращать.

— Это очень мило с вашей стороны, Тони. Только… почему вы все это делаете?

— Что же, я скажу. — Голос Тони наполнился праведным гневом. — Когда я встречаю порядочного, работящего человека вроде тебя, который занимает ответственную должность куратора в одном из крупнейших музеев мира и которому государство не платит достаточно, чтобы он мог прокормить семью, я… должен сказать тебе, Виктор, мне это не по душе. Когда тебе последний раз повышали зарплату?

— У нас… здесь не бывает повышений.

— Ну вот, видишь! Выбирай, Виктор. Либо ты позволишь мне сделать тебе одолжение и дать заработать несколько тысяч долларов, чтобы ты мог прилично жить, либо всю жизнь будешь еле сводить концы с концами.

— Я… я не знаю, Тони. Я не должен…

Тони Риццоли встал.

— Понимаю. Может, через пару лет я снова заеду в Афины, тогда увидимся. Приятно было познакомиться, Виктор.

Коронцис принял решение:

— Подождите. Я… я хотел бы пойти с вами сегодня вечером.

«Итак, он заглотнул наживку».

— Ну и чудненько, — сказал Риццоли. — Мне приятно помочь тебе в трудную минуту.

Коронцис немного поколебался: