Тони Риццоли глубоко вздохнул:

— Ладно. Просто скажите ему, что все под контролем.

— Идет. А пока мы тут поболтаемся. У тебя неделя.

Тони Риццоли поклялся своей честью никогда не пить до полудня, но, когда сицилийцы ушли, он вытащил бутылку виски и сделал два больших глотка. Хотя внутри у него и потеплело, легче ему не стало. «Ничего не поможет, — подумал он. — Чего это старик так на него накинулся? Я ж ему был как сын, а теперь он дает мне всего неделю, чтобы я выкрутился. Мне нужен возчик, и срочно. Пойду в казино, — решил он. — Поищу там».

В десять вечера Риццоли подъехал к «Лоутраки», популярному казино в пятидесяти милях западнее Афин. Он долго бродил по огромному шумному залу, наблюдая за игрой. Как обычно, там было много проигравшихся, готовых за деньги на что угодно, чтобы продолжить игру. Чем в большем отчаянии человек, тем легче его надуть. Тони почти сразу наметил себе жертву за столом, где играли в рулетку. Это был маленький седой человечек с птичьим лицом, лет пятидесяти с небольшим, который постоянно утирал потный лоб носовым платком. Чем больше он проигрывал, тем сильнее он потел.

Риццоли с интересом наблюдал за ним. Все симптомы были ему хорошо знакомы. Это был классический случай, когда человек проигрывал больше, чем он мог себе позволить.

Когда перед человечком не осталось ни одной фишки, он обратился к крупье:

— Я… я хотел бы взять еще фишек в долг. Крупье взглянул на босса.

— Дай. В последний раз.

«Интересно, насколько они его уже нагрели», — лениво подумал Тони. Он сел рядом и вступил в игру. Рулетка была игрой для простофиль, но Риццоли умел играть, и горка фишек перед ним увеличивалась, в то время как фишек на столе перед маленьким человечком становилось все меньше и меньше. Он разбрасывал фишки по всему столу, одновременно ставя на номера, цвет и сочетания. «Он понятия не имеет что делает», — подумал Риццоли.

Последние фишки были проиграны. Незнакомец сидел в оцепенении. Потом с надеждой взглянул на крупье:

— Не мог бы я?…

Крупье отрицательно покачал головой:

— Извините.

Человечек вздохнул и встал.

Риццоли встал одновременно с ним.

— Не повезло, — сказал он сочувственно. — А я немного выиграл. Приглашаю вас выпить.

Человечек моргнул. Голос его дрожал.

— Вы очень любезны, сэр.

«Я нашел себе возчика», — подумал Риццоли. Вне сомнения, этому человеку нужны деньги. Он наверняка охотно согласится отвезти безобидный пакет в Нью-Йорк и заработать сотню долларов и бесплатную поездку в Штаты. — Меня зовут Тони Риццоли.

— Виктор Коронцис.

Риццоли повел Коронциса в бар.

— Что будете пить?

— Я… у меня не осталось денег. Тони Риццоли отмахнулся.

— Я угощаю.

— Тогда мне рецины, если позволите.

Риццоли повернулся к официанту:

— И виски со льдом для меня.

— Вы турист? — вежливо спросил Коронцис.

— Да, — ответил Риццоли. — У меня каникулы. Прекрасная страна.

Коронцис пожал плечами:

— Наверно.

— Вам здесь не нравится?

— О, здесь красиво, все верно. Просто все стало так дорого. Цены на все товары выросли. Если вы не миллионер, трудно прокормить семью, особенно, если у вас жена и четверо детей. — Он говорил с горечью.

«Теплее и теплее».

— Чем вы занимаетесь, Виктор? — спросил Риццоли как бы между прочим. — Работаю куратором в Афинском государственном музее.

— Да? А что должен делать куратор?

В голосе Коронциса появилась нотка гордости.

— Я отвечаю за все древности, найденные при раскопках в Греции. — Он сделал глоток из своего бокала. — Ну, не совсем все, конечно. Есть и другие музеи. Например, Акрополь или национальный археологический музей. Но самые ценные находки хранятся у нас.

Тони почувствовал, что в нем пробуждается интерес.

— Насколько ценные?

Виктор Коронцис неопределенно пожал плечами.

— Большинство просто бесценны. Конечно, по закону древние вещи нельзя вывозить из страны. Но у нас есть маленькая мастерская, где делают копии. Теперь уже мозг Риццоли работал на всю катушку.

— Правда? И хорошие копии?

— О, великолепные. Только эксперту по силам отличить копию от оригинала.

— Выпейте еще, — предложил Риццоли.

— Спасибо. Вы очень добры. К сожалению, я не могу вам ответить тем же.

Риццоли улыбнулся:

— Об этом не беспокойтесь. Кстати, и вы можете для меня кое-что сделать. Я хотел бы заглянуть в ваш музей. Вы так интересно о нем рассказываете.

— Там и в самом деле интересно, — поддержал его Коронцис с энтузиазмом. — Наш музей — один из самых интересных в мире. Я буду рад в любое время показать вам его. Когда вы свободны?

— Что, если завтра утром?

У Тони Риццоли было ощущение, что он нашел себе нечто куда более доходное, чем просто возчика.

Афинский государственный музей расположен на площади Ситагма, в самом центре Афин. Великолепное здание музея построено в виде древнего храма с четырьмя ионическими колоннами по фасаду. Высокая крыша, над которой развевается греческий флаг, украшена четырьмя высеченными из камня фигурами.

В залах музея хранятся экспонаты, представляющие разные периоды греческой истории, многочисленные витрины заполнены археологическими находками. Среди них золотые чаши и короны, инкрустированные мечи и сосуды для вина. В одной из витрин находятся четыре золотые посмертные маски, а в другой — осколки древнейших скульптур.

Виктор Коронцис сам водил Тони Риццоли по музею. Он остановился перед витриной, в которой была выставлена статуэтка богини с венком из опиумных маков вокруг головы.

— Это богиня мака, — объявил он шепотом. — Венок символизирует ее способность приносить сон, ясновидение и смерть.

— Сколько же она стоит?

Коронцис рассмеялся:

— Если ее выставить на продажу? Много миллионов. — В самом деле?

Маленький куратор с очевидной гордостью показывал гостю бесценные сокровища:

— Это вот голова kouzos, 530-й год до нашей эры. Это — голова Афины Паллады в коринфском шлеме, что-то около 1450 года до нашей эры… а это вот совершенно фантастический экспонат — золотая

маска из королевской гробницы микенского акрополя. Предположительно это маска Агамемнона.