– Зачем? Кто она такая, эта Суркова? – Полковник залпом допил кофе и сморщился. – Сходи, Дятлов за водой. Такие умозаключения всухую слушать никаких сил нет. Хоть чаю попьем.
– Мария Суркова, тридцать три года, мать-одиночка, секретарь генерального директора телеканала ТВ- 7. Окончила Московский авиационный институт. Сыну девять лет, зовут Федор Сурков. Замужем никогда не была, об отце ребенка сведений никаких нет, по крайней мере у нее в паспорте.
– А ты уж и паспорт посмотрел, – пробурчал полковник то ли с осуждением, то ли с восхищением.
Никоненко взглянул на него и ничего не ответил. Хлопнула дверь – вернулся Дятлов с чайником.
– Кружки свои несите, – велел полковник, – соседи вчера день рождения справляли, у меня все чашки поперли. Три стакана только осталось. Но из стаканов сегодня ничего не пьем. Вам понятно, господа офицеры?
Господа офицеры вразнобой покивали – им было понятно.
– Что мне генералу докладывать? Что дело вовсе не в Потапове, а в какой-то там Сурковой? Ему, конечно, может, от этого и полегчает, но, боюсь, не поверит он нам…
– Надо найти человека, который записку Потапову написал, – задумчиво сказал Морозов. – Вряд ли он ее из дома принес, раз до самого вечера не было известно, приедет Потапов или нет. Надо экспертизу провести, и дело с концом.
– В зале было человек сто, – возразил Дятлов. – Мы у всех станем образцы почерка брать?
– Если надо, возьмем у всех!
– Мужики, – вмешался полковник, – точно установить, кто именно там был, невозможно. Никаких приглашений не проверяли. Ну, пришел человек с улицы, сел в углу, а потом ушел. Кто на него станет внимание обращать? Ты вот что, Никоненко… ты поговори с этой самой Сурковой, матерью-одиночкой. Может, оно и в самом деле так, как ты говоришь… Как она? В себя когда придет?
– Врач толком ничего не сказал. Ранение тяжелое, крови много потеряла. В сознание-то она придет, но когда говорить сможет – непонятно.
– И про министра тоже не забывайте! – неожиданно прикрикнул полковник. – Может, прав капитан, может, и не прав! Нам сейчас во всех направлениях рыть надо. Пока «федералы» нас не опередили. Сейчас все по домам и спать. Водку не пить, эротические фильмы до утра не смотреть. Завтра утром всем собраться в моем кабинете. Есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было.
– Подожди, – попросил Потапов водителя Пашу, – давай в больницу заедем.
«Мерседес» несолидно перескочил из правого ряда в левый, выровнялся и набрал скорость. Шел дождь, и машин было мало.
Навещать Марусю не было никакого смысла. Вряд ли она уже пришла в себя. А если и пришла, что он ей скажет?
Я очень рад, что ты попалась какому-то ублюдку вместо меня? Я очень рад, что он не убил тебя? Вот я тебе лютиков привез, потому что очень благодарен?..
Ерунда какая-то.
Охрана теперь сопровождала его повсюду, и не было никакой надежды на то, что в ближайшее время ему удастся сплавить их в «Макдоналдс» или еще куда-нибудь. Странно, но он не боялся.
Митя Потапов, первый трус и боязливец, почему-то не боялся убийцы, который один раз уже попробовал до него добраться. Он был совершенно уверен, что это ерунда. Ошибка. В него никто не стрелял.
И все-таки стрелял.
Почему? Зачем?
Тогда настырному милицейскому капитану он сказал чистую правду – ни у кого не было повода его убивать. Он не контролирует нефтяные и никелевые потоки, не приватизирует заводы, не качает газ. Он занимается своим делом, и занимается неплохо, потому что «наверху» все довольны. Он принимает огонь на себя, в случае необходимости изображает то идиота, то недотепу, то бюрократа – смотря в какой момент что требуется.
Снимает и назначает чиновников. Прикрикивает на разгулявшихся медиамагнатов, которые в гробу его видали, но тоже в зависимости от ситуации иногда делают вид, что его боятся. Лицензирует деятельность издательств. Присутствует на крупных мероприятиях, как отечественного, так и зарубежного разлива. Бесится, если не находит свою фамилию в очередном списке «сопровождающих лиц». Делает все для того, чтобы фамилия оказалась там, где нужно.
Отстаивает интересы «своих» и прижимает «чужих». Регулирует рекламу, вернее, не столько рекламу, сколько рекламные денежки. У него это получается виртуозно. Недавно в большом аналитическом обзоре «Коммерсанта» он прочитал про себя, что он, Потапов, – серый кардинал. «Новый Суслов», так называлась статья.
Статья его разозлила. Упоминались, как водится, Испания, «Мерседес», дача на Николиной Горе и даже Зоя – чудо из чудес. Ссылались на какие-то телефонные переговоры, на президентское окружение, на «семью», на все на свете.
Зое статья польстила. Ей нравилось думать, что Потапов именно такой, как написано в статье. Она была его любовницей три последних года и понятия не имела о том, что Потапов просто оказался однажды в нужном месте в нужное время, только и всего.
Он трус. Он боится толпы, скандалов, хамства и одиночества. Он сделал карьеру просто потому, что с детства мечтал ее сделать. Ему очень хотелось сделать карьеру, чтобы родители могли им гордиться. Чтобы мама показывала на работе газету и говорила со скромной гордостью: «Митька у нас молодец».
Когда Потапов придумал эту газету, ему было лет тринадцать. Он отчетливо увидел ее, по-газетному вкусно пахнущую, солидную и скромную, и статью про себя – в середине. И увидел мамино ликование и сдержанную радость отца, и понял, что в этом нет ничего невозможного.
