Ему и не надо было понимать. Достаточно было просто не шуметь.

И вдруг Сенин предостерегающе выставил руку. Затем прижал палец к губам и указал куда-то в глубину леса.

Среди черных древесных стволов едва-едва виднелось что-то необычное, чужеродное. Запахло дымом.

Это была машина – небольшой двухместный вездеход на широких колесах. Он стоял с распахнутыми дверями и поднятым капотом, рядом горел костер. У костра приплясывал от холода какой-то человек.

Сенин оставил биолога на месте, а сам быстро и бесшумно, как кошка, приблизился к нежданному гостю на расстояние трех-четырех шагов. И, набрав в легкие воздуха, рявкнул:

– Стоять на месте, руки за голову!

Человек не стал поднимать руки, а только озадаченно обернулся. У Сенина, что называется, отпала челюсть.

– Гордосевич?

Да, это был Гордосевич, добродушный здоровяк из разведгруппы. Ничуть не изменившийся, если не считать гражданской одежды.

– Ты откуда тут взялся? – настороженно спросил Сенин, не спеша лезть с объятиями.

– Вас ищу, – горестно вздохнул тот. – Вымерз уже, как мамонт, и машину угробил. Думал, все...

– А как ты нас нашел?

– По пеленгу, – довольно улыбнулся Гордосевич.

– Какому еще пеленгу? Мы не выходили в эфир.

– Знаю. Там вообще все думают, что вы разбились при посадке или заблудились. Но вчера приборы поймали какой-то дохленький сигнал и определили координаты.

– Какой еще сигнал? – Сенин искоса посмотрел на Валенски, который тоже подошел и маялся чуть поодаль. Биолог пожал плечами. Потом приблизился на пару шагов и, виновато подняв брови, сообщил:

– Наверно, это я. Я вчера карты копировал с навигатора на свой планшет. Без кабеля, по радиопротоколу. Я не думал, что это могут засечь.

– Могут, – усмехнулся Гордосевич. – У нас еще и не то могут.

– Та-ак, – протянул Сенин. – Как все интересно. И сколько еще народа знает, что мы здесь?

– Вообще-то... – Гордосевич нахмурился и опустил глаза. – Вообще-то, один я знаю. Больше никто.

– Это еще интересней. И как это понимать?

– Командир, честно сказать, у меня серьезный разговор. Я ж не просто так сюда перся через ямы и овраги. У вас есть, где погреться? Да и покушать мне не помешает...

Через несколько минут он сидел на полу палатки, скрестив ноги, и ел дымящийся плов из свежеоткрытой банки.

– Здорово вы спрятались, – сказал он. – Я тут все вдоль и поперек прочесал, а вашу палатку так и не нашел. Хотя координаты имел с точностью до двадцати метров.

Валенски при этих словах самодовольно улыбнулся.

Гордосевич отставил банку и как-то странно посмотрел на Сенина.

– Командир, а мы твоего крестничка прикончили.

– Кого? – вздрогнул Сенин.

– Двойничка твоего.

Сенин ощутил, как по коже побежали мурашки. Это было немыслимо. Он понял, что до сего момента не верил, что такое может произойти, что двойник может стать реальностью. В его голове это просто не укладывалось.

Он ощутил, как напряженно глядит на него Валенски.

– Как это было?

– Да как-то странно. Он сам приперся ни с того ни с сего. Мы в доме были, все четверо. Вдруг видим – он... Мы все ошалели, конечно. «Командир, командир...». А Карелов взял автомат – и чпок! Пулями. Безо всякого геля.

– Карелов, – едва слышно проговорил Сенин. – Ну, конечно. Кто же еще...

– Это почему? – прищурил глаза Гордосевич.

– Да так, мысли вслух... А с чего, интересно, вы решили, что это был двойник, а не я?

– Не мы, – покачал головой Гордосевич. – Это Карелов сразу понял. Ну, во-первых, он весь в какой-то засохшей дряни был. Во-вторых, без одежды. Только тряпка грязная болталась. В-третьих, ты, командир, был уже в космосе – сам же сообщение нам отбил.

– Ну, да, логично... – кивнул Сенин. Потом вдруг рассмеялся. – А если представить, что я из космоса неожиданно вернулся. Корабль взорвался, я спасся в капсуле, одежда сгорела. Пришел к вам – здравствуйте, ребята! А вы мне пулю в лоб, – последние слова он договорил с трудом, его душил нервный смех.

Гордосевич тоже чуть-чуть улыбнулся, правда, без веселости.

– По правде сказать, – негромко проговорил он, – мы и сами сначала переживали. Не каждый день на твоих глазах такое... Я вообще удивляюсь, как хватило у Карелова нервов решиться на это.

Сенин прикрыл ладонью усмешку. Он ничуть не удивлялся. Федеральные киллеры, как Карелов, еще и не на такое способны. Родную маму замочат, если сильно понадобится.

– А потом мы сомневаться перестали, – сказал Гордосевич. – А знаешь, почему?

– Нет, не знаю.

– Мы труп спрятали, закопали в мешке прямо на территории. Есть там одно глухое место между трубами. Так вот, Вельцер туда через пару дней наведался...

– И что?

– Там уже кустики вьются. Сам знаешь, какие. Прямо над могилкой.

– Она пустила побеги? – раздался удивленный голос Валенски. – На морозе?

– Там не совсем мороз. Там же трубы – и над землей, и под землей. Мы место специально выбрали, где земля мягкая, чтоб лед не долбить. Оно и проросло...

– Получается, грибница плодится на телах умерших организмов! – ошарашенно проговорил Валенски. – Вы понимаете, что этот факт означает? Эта зараза может расползтись по десяткам планет! Здесь нужен строжайший карантин! Это стоило предвидеть – здесь все растения живут на трупах убитых ими животных...

– Подожди со своими животными, – остановил его Сенин. – Послушай-ка, Гордосевич, кроме вас это кто-то видел?

– Нет-нет, все прошло тихо и чисто. Но я вообще-то по другому поводу приехал.

– Так у тебя и еще поводы имеются? – воскликнул Сенин. – Ну-ну, рассказывай, порадуй нас еще чем- нибудь.

Гордосевич тяжело вздохнул. Некоторое время хмурился и собирался с мыслями.

– Я не знаю... – пробормотал он, наконец. – Может, мне все кажется... Вообще, посоветоваться надо.

– Говори, не томи.

– Ну, в общем, ребята мне последнее время не нравятся. Какие-то не такие стали.

– Какие? – и вновь у Сенина в груди пробежал холодок.

– Боюсь, что они тоже, в общем... – Гордосевич неопределенно махнул рукой, растерялся и умолк. Слишком страшные вещи ему приходилось говорить.

– С чего ты это взял? – жестко проговорил Сенин.

– Ни с чего. – Гордосевич пожал плечами. – Просто смотрю на них и...

– И что? Ну, говори!

– В общем, ничего особенного в них нет. Но им все стало до лампочки. Мы же вначале договаривались – вместе ходить, смотреть в оба, патрулировать улицы... Так вот, ничего уже давно не делается. Я пытался напоминать, а они только насмехаются и успокаивают. С Вельцера это началось. Потом и остальные...

– Так может, они просто чересчур расслабились в приятной обстановке?

– Ну, может, и так... – Гордосевич окончательно сник. – Я поэтому никому про вас и не сказал. Вельцер