План навязала корпорация. Слабых мест в нем было достаточно, впрочем, в такой ситуации ни один план не мог быть идеальным.

Итак, первое – произвести инфицирование в районе реакторного корпуса – максимально близко к телу грибницы. Второе – не выдавать своего присутствия несколько дней, пока грибница не начнет необратимо разрушаться. Третье – убедиться, что созданный Валенски грибок прижился и действует, и лишь после этого вступить в контакт с разведгруппой и выяснить обстановку в поселении. При отсутствии явной угрозы – легализоваться, переместиться в поселение на постоянной основе. Вести наблюдение, документировать все, что может иметь отношение к операции.

После окончательной гибели грибницы – отправить сообщение и ждать высадки основных сил.

Кое-что радовало: от гиперсвязи Сенин больше не зависел. В пятистах тысячах километров от Евгении висел рейдер класса «Миротворец». На борту – большая команда вооруженной охраны «Русского космоса» и передвижная биомедицинская лаборатория. Теперь уже корпорация не поскупилась и организовала операцию по всем правилам.

Связаться с рейдером Сенин мог в любой момент, передатчик лежал у него в ранце. За семь часов или раньше помощь придет.

Одно следует помнить – не стоит чересчур на эту помощь надеяться. Запуганное начальство без обиняков объявило Сенину, что только очень веская причина может заставить десант высадиться на Евгению вне плана. Никто не хотел повторять прежнюю ошибку и бросать людей на опасную территорию.

«А если я буду подыхать с проломленным черепом – это будет веская причина?» – поинтересовался Сенин. Ему ответили, что безопасность черепа – первостепенная задача его владельца.

...Через час они с Валенски побросали вещи в джип и особо не спеша выехали в сторону реакторного корпуса. Широкие колеса безжалостно ломали цепкие ветви и побеги деревьев. На границе леса и холмов Сенин притормозил.

– Гляди-ка! – Он показал Валенски небольшой курган, плотно заросший длинными побегами.

– Но это же... – Валенски удивленно заморгал. – Это наш «Скиф»!

– Да, восемь часов назад он был чистым, никакой растительности.

– Он был теплый, – понял биолог. – Растительность приняла его за живой организм.

– Будет время – уберем с него эту заразу.

Быстро темнело, Сенин вел машину предельно осторожно. На экране навигационного прибора медленно менялись цифры, отмеряя оставшиеся до реактора километры. Рядом горел экран локатора, в сумерках это помогало заранее объезжать канавы и крупные валуны.

– Душа не на месте, – сказал Сенин.

– Ты о чем?

– О ребятах моих. Не знаешь, что думать – живы они или нет.

– А я думаю, у них все в порядке, – произнес Валенски и бодро махнул рукой. – Главное, что они предупреждены. Единственное оружие подражателя – внезапность.

– Главное, чтоб они за это время не слишком расслабились. Страх быстро переходит в привычку, и тогда люди теряют чувство осторожности. Я такое миллион раз видел.

– Ты сейчас о себе думай, – тихо сказал Валенски. – Хоть двести раз тебя предупреждай, а когда увидишь своего подражателя – ничего с ним не сделаешь. Можешь мне поверить. Поэтому нам с тобой тоже расслабляться нельзя и друг без друга нигде не ходить. Если что – я сам за тебя все сделаю.

И Валенски похлопал по кобуре. На рейдере ему выдали оружие, чем он жутко гордился.

Сенин не стал спорить. Он ни разу не видел своего подражателя и вообще плохо представлял, как такая встреча может выглядеть. Он мог представить только неожиданный удар булыжника в свой затылок. И на биолога он не слишком надеялся, поскольку быстро и не задумываясь выстрелить в человека нужно еще суметь.

– Послушай эфир, что ли, – сказал Сенин. – Может, хоть что-то узнаем.

Валенски кивнул и занялся бортовым передатчиком. Сенин слышал, как свистят в динамике отголоски неведомых электрических полей. Потом Валенски нашел рабочую частоту, и послышались голоса. Ничего интересного: основная база Торонто-9 передавала прогноз погоды для удаленных объектов.

Больше ничего поймать не удавалось – стояла ночь, и эфир спал. Валенски продолжал сканировать частоты, как вдруг Сенин схватил его за руку:

– Стой! Верни чуть назад.

– Там помехи, – возразил Валенски.

– Много ты понимаешь в помехах.

Это были не помехи, а несущая частота портативной радиостанции. Сквозь негромкое спокойное шипение вдруг прорезался голос.

– Скаут вызывает Первого. Скаут вызывает Первого. – Небольшая пауза и снова: – Скаут вызывает первого...

Сенина пробила испарина.

– Это Вельцер, – сказал он. – Узнаешь голос?

– Вельцер? – Биолог немного удивился. – И что это значит?

– Как что?! Он меня вызывает!

– Не может быть? Откуда ему знать, что мы уже здесь?

– Черт! – Сенин со злостью хлопнул ладонью по приборной панели. – Они засекли посадку «Скифа».

– Ну и что? Мало ли, кто мог приземлиться. Почему обязательно мы?

– Да потому, что ждут именно нас. И по времени нам как раз пора вернуться.

– Что будем делать?

– Ничего, – нахмурился Сенин. – Действовать по плану. Не вздумай отвечать, и вообще, выключи рацию, на нервы действует.

– Хорошо.

– Постой.... Не выключай. Они могут отправиться на наши поиски. Нам лучше быть в курсе.

«Ну вот еще, – со злостью думал Сенин. – Не хватало только вести партизанскую войну с собственными подчиненными...»

Впереди заблестели желтые огоньки, приближался реакторный комплекс. На самых малых оборотах, чтобы не выдать себя шумом двигателя, Сенин вырулил к накатанной дороге, соединяющей реактор и поселение. Где-то здесь пролегала и траншея, по которой грибница пустила побеги к людям.

– Подойдем поближе, – предложил Валенски. – Ближе заложим – быстрее подействует.

Сенин взял с заднего сиденья автомат, защелкнул рожок. Затем опустил на глаза окуляры тепловизора. Ночной пейзаж стал отчетливым, но погрузился в нереальные зеленые тона, словно это была не тайная операция, а упражнение на виртуальном тренажере.

Траншея отчетливо различалась рядом с дорогой, ее выдавало тепло, идущее от сверхмощного силового кабеля. То самое тепло, которое вывело инопланетную заразу на людей.

– Подойдем под самые стены, – сказал Валенски. – Там люк, не придется ничего копать.

– Хорошо, – кивнул Сенин. Копать рядом с кабелем ему совсем не хотелось. Неосторожное движение лопатой – и превратишься в красивый фейерверк. – Все, никаких звуков, никаких огней. Пошли...

К реакторному корпусу они приблизились минут через десять. Стояла абсолютная тишина, гул оборудования останавливали толстые стены.

– Нашел! – радостно зашептал Валенски. – Когда-то я через этот люк лазил в реакторную шахту...

– Тихо! – цыкнул Сенин. – Делай дело, и уходим.

Послышался приглушенный звон инструментов, биолог вскрывал люк. Сенин присел на колено, чтоб не маячить, и внимательно осматривал окрестности.

– Ну, что у тебя? – спросил он через несколько минут.

– Сейчас все будет, – пробормотал Валенски. – Фонарик бы включить.

– Я тебе дам фонарик... А ну, тихо! Замри!

Сенин упал и вжался в землю. Он услышал гул – где-то шла машина.

– Что там? – с беспокойством спросил Валенски.