– Да я, собственно, не клоун. – Гость с укором склонил голову.

– А кто?

– Я помощник господина Макреева. Меня зовут Арсений, фамилия – Радов. И я пришел сказать то, чего не сказал мой шеф. Так вот, Ганимед, твоя работа очень высоко оценена в Секторе. Сам Мелоян сказал, что не ошибся в тебе. Он сказал, что сразу разглядел профессионала, да и просто решительного и мужественного человека.

– А теперь поплачь у меня на груди, – издевательски улыбнулся Сенин. – Пусти скупую слезу.

Радов сделал вид, что оценил юмор. Но Сенин чувствовал, что тот едва не скрипит зубами от злости. Ну и плевать. Сенин не боялся ни его, ни Макреева, и даже ни малейшего почтения к ним не испытывал. Он уже сполна оценил ситуацию и понял, кто здесь кому больше нужен.

– Ты, кажется, немного расстроен, что твои планы пришлось скорректировать, верно?

– Мои планы полностью осуществились, – возразил Сенин и показал пустой стакан. – Кстати, где тут установлены телекамеры? Я хочу, чтобы и этот эпизод вошел в мое личное дело.

Радов, похоже, решил не обращать внимания на ерничанье собеседника.

– Видишь ли, дорогой Ганимед, – продолжал он, – мы все вынуждены принимать правила игры, в которой согласились участвовать. У вас сложилась система личностных ценностей, но при этом существуют ценности, на которых базируется мощь и устойчивость корпорации. Пересекаясь взаимно, они образуют иерархическую пирамиду, и если они друг другу противоречат, то этим нарушается стабильность системы. Степень взаимоадекватности доминирующей иерархии ценностей и преобладающих способов их реализации зависит от сопрягаемости составляющих ее элементов. Здесь мы наблюдаем полярные степени соответствия – интегративная и дезинтегративная. Функционально-ориентированная ценность реализации функционально заданных алгоритмов осуществления вашей профессионально-трудовой деятельности и статусно определенных моделей поведения...

– Дать водички? – спросил Сенин.

– Что? – удивленно поднял брови Радов.

– Мне показалось, тебя заклинило.

– Почему, я просто хотел сказать, что...

– Ладно, хватит. – Сенин с грохотом поставил стакан на стол. – Нечего меня уговаривать, успокойтесь все. Передай начальству, что я доведу дело до конца и ничем их не расстрою. И хватит меня опекать.

– Но я и не думал...

– Хватит, говорю. Я уже понял – ты штатный психолог корпорации, и ты пришел, чтоб засирать мне мозги.

– Но...

В этот момент вошел Валенски.

– Ой, – растерянно произнес он. – У нас, оказывается, гость. Подождите, я закажу для вас обед.

– Не нужно, – остановил его Сенин. – Господин Радов клюет из другой кормушки. Верно я говорю?

– Ну, вообще-то я не голоден... – пожал плечами Радов.

– Вот и чудно. Тогда до свидания. И кланяйтесь господину Макрееву.

В дверях Радов обернулся и, сохраняя доброжелательную улыбку, сказал:

– Закажите себе, что хотите. Корпорация оплачивает ваше питание.

– А водку?! – крикнул ему вслед Сенин.

В это же самое время Макреев, который наблюдал всю сцену на экране, тихо выругался. И про себя поклялся добиться сокращения штата психологов втрое.

– Когда-то все это уже было, – устало произнес Сенин.

– Что? – спросил Валенски.

– Все это: гостиничный номер, выпивка, психолог напротив. Только по-другому. В других тонах.

Ничего не понимающий Валенски хлопал глазами.

– Зачем ты его выставил? – спросил он. – Как-то невежливо.

– Видеть их больше не могу. – Сенин горестно вздохнул. – Пойми, Валенски, не мое это. Тяжело мне здесь, дышать трудно. Я к другой жизни привык. Представляешь, мои парни записали, как я там нажрался на празднике, и прислали Макрееву. Мыслимо это? – Сенин положил голову на руки. – Закончу дело – ноги моей здесь не будет!

– Понятно, – тихо вздохнул Валенски.

– Слушай, а как ты думаешь, – спросил Сенин после короткого раздумья, – мой дубликат там уже вылупился?

– Вполне возможно.

– Вот черт...

– Ты должен быть готов к этому.

– Готов... Представляешь, что я сейчас чувствую? Я – здесь, а он там... Поверить не могу. И как мне туда возвращаться?

– Нужно думать.

– Ладно, протрезвею – буду думать. А ребята? Черт, ребят, может статься, уже и нету ни хрена! Слышь, Валенски, как бы нам научиться определять двойников? Только без твоего сепаратора, а как-нибудь так... попроще.

– Пока не знаю. Очень тонкая задача.

– Вот, допустим, заразим мы «мочалку» твоим вирусом...

– Грибком.

– Грибком. Месяц надо ждать, пока подействует. До этого времени корпорация в Торонто не сунется. То есть еще месяц с лишним там ничего не изменится. Ничего! А мы торопились, самолеты угоняли...

– Мы все правильно делали.

– Может, послать их в задницу? Прямо сейчас – собраться и улететь в свое гнездышко... Ну, нет. – Он покачал головой. – Столько мучиться – и уехать без денег?

Потом Сенин сидел за столом, уронив голову на руки, и молчал. И биолог тоже молчал в своем углу. Официантка прикатила столик с обедом. Валенски ел тихо, чтобы случайным стуком вилки не разбудить Сенина. Он рассматривал его лицо. Спящий Сенин не выглядел ни смелым, ни решительным. Он вообще не был похож на солдата. Просто смертельно уставший человек, совсем обыкновенный, каких тысячи.

За время их отсутствия на Евгении стало еще холодней. Крупная снежная крошка громко хрустела под ногами. Чтобы ветер не задувал под одежду, приходилось затягивать ремень на бушлате и наглухо застегивать капюшон.

– Здесь я жил долгих десять дней, – сказал Валенски, благодушно улыбаясь.

Они расположились в лесу, их тайный лагерь прятался в невообразимой путанице колючего плотоядного кустарника. Плотная одежда защищала от хищно изогнутых шипов, но все равно, здесь следовало держать ухо востро. И ни в коем случае не снимать защитные очки.

– У нас мало времени, – сказал Сенин. – Через пару часов стемнеет – тогда тронемся помаленьку. Эти кусты не сожрут наши припасы?

– Пусть только попробуют! – Валенски находился в своей стихии, он был весел и доволен, словно вернулся на милую сердцу родину. На его ремне поблескивал целый патронташ баллончиков с активным биоцидом, которого боялась здешняя растительность. У Сенина тоже лежал в кармане такой баллончик, он испытал его на первом же кусте и счел достаточно эффективным. Прочные и упругие ветви просто на глазах становились трухлявыми.

– Слушай, я тут не выдержу целый месяц, – сказал он биологу.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Подождем деньков пять, а там посмотрим.

– Деньков пять... – хмыкнул Сенин. – Мы тут всего несколько часов, а уже тошно. Как ты тут вытерпел, ума не приложу.

– Жить хотел, вот и вытерпел. И ты привыкнешь. Честно говоря, мне тоже все это не очень нравится. Я б к французам слетал.

– Я бы и сам слетал, только кто будет наблюдать за поселением?

Валенски ушел возиться со своим химическим хозяйством, а Сенин забрался в палатку, чтоб погреться и еще раз прокрутить в голове план действий.