Внутри лежали совсем небольшие штуки, гораздо меньше, чем те, которые Линдсей видела на курсах повышения квалификации, – тупоносые, похожие на старые огнетушители. Они в точности походили на «Бино» – бомбы британских ВМС, нейтрализующие биологическое оружие, кроме того, что винторезы их украшали яркие бирюзовые полосы, а внутри помещались соли кобальта. «Бино» запретили к использованию на Земле, но оставили как запасной вариант на самый худший случай в герметичных средах и космосе.
Обманчивая простота. Это оружие – суперзащищенное, на складе оно почти не представляет опасности, и очень простое в использовании. Проблемы оно приносит только тем, против кого направлено.
– Ты не можешь применить на Безер'едже нейтронные бомбы и «Бино»!
– Почему же? – осведомился Райат. – Это лучший способ для уничтожения органического материала.
Линдсей подумала о Шан, подумала о том, что ее собственная цель – убийство, а не захват в плен. Она не имела понятия, убьет ли Шан радиация.
– Это бомба для домовладельцев. Убивает квартирантов и тараканов, а дом остается нетронутым.
– Ну, это если бы нам нужно было, чтобы дом стоял. А нам не нужно. Не обязательно. Это просто чертовски мощная бомба.
– Если мы применим запрещенное оружие, вес'хар обязательно взбесятся.
– Как будто они не взбесятся, если мы применим разрешенное оружие!
Райат бросил на Беннетта взгляд, красноречиво советующий ему убраться. С морпехами такие приемы не проходят. Беннетт не двинулся с места, будто его ботинки вросли в палубу.
– Мэм, вы хотите, чтобы я покинул помещение? – сквозь зубы спросил Беннетт, глядя на Райата.
– Да. Или выпей чаю, – отозвалась она. Несправедливо было бы навесить на Беннетта все, что им нужно обсудить. Кроме того, в такой ситуации он, возможно, станет судить о рациональности ее приказов. Что-то подсказывало Линдсей, что разумными они не будут…
Она задраила за Беннеттом люк.
– Слушай, что за проблемы? – спросил Райат. – Какой смысл уничтожать одну биотехнологию, не трогая другие?
– Мне почему-то кажется, что ядерные боеголовки – это чересчур. Возможно, девчачий взгляд на вещи…
– Ай, какие мы чистоплюйки!
– Это будет объявлением войны, независимо оттого, есть на Кристофере лаборатории или нет.
– Равно как и несанкционированная высадка боевого подразделения на чужой суверенной территории.
– Экологический ущерб на самом деле приведет матриархов в ярость.
– А ты считаешь, что конвенциональное оружие массового поражения принесет окружающей среде меньший вред? Спроси у Германии или Вьетнама. – Райат похлопал по тусклой металлической оболочке, и Линдсей неосознанно дернулась. – УРУ – самое осмысленное локализованное уничтожение. Ждешь сорок восемь часов – и отправляешься туда.
– Да на территорию, на которой рассеян кобальт, не сунешься несколько лет, если мне не изменяет память!
– Все, что нам нужно – большой взрыв, большой пожар, и чтобы то, что уцелеет, сдохло от радиации. Кобальт, по сути, и ни к чему.
– А ты неплохо в этом разбираешься.
– И ты бы разбиралась, если бы работала с биотехнологиями. Ядерный взрыв все равно сработает лучше всего. – Наверное, он прочитал отвращение на ее лице. – Я могу сделать все сам. Предоставь оружие мне. Твои морпехи тоже останутся в стороне от этой грязи.
Райат был прав. Линдсей сама себя обманывала, считая, что достаточно просто убить Шан Франкленд и что это не навлечет на них гнев матриархов. Они не станут обдумывать, как именно это было сделано. Разделение оружия на этически допустимое и этически недопустимое – дело для лицемерных людей.
Если есть определенный очаг заражения, он тоже должен быть уничтожен.
– А ты наверняка знаешь, что генштаб разведки собирается делать с… с твоим образцом тканей Шан?
Райат кивнул.
– Спрячут куда-нибудь в надежное место, на случай, если он и вправду понадобится нам позарез.
– Понятно. – Действительно понятно. В разведке служит не больше образчиков добродетели, чем в любой другой крупной организации.
Райат может стерилизовать Безер'едж, если он не ошибся с месторасположением лаборатории. Но она будет заботиться только о том, чтобы уничтожить Шан Франкленд.
– Окурт взбесится.
– Ничего он не сделает. У него приказ.
– Я бы предпочла не вмешивать сюда его и «Актеон».
– Ты действительно считаешь, что вес'хар станут разбираться, кто и в чем виноват?
– Да. – Линдсей вспомнила те минуты, когда затирала на полу невероятно маленькую лужицу крови и укладывала тело Сурендры Парек в пластиковый мешок. Арас казнил ее – два выстрела в голову. Все. Она расчленила малыша инопланетян живьем, и за то их всех нужно было бы убить. Но нет. Все обошлось одной-единственной казнью. Нечеловеческая мораль. – Личная ответственность много значит для них.
Она вышла вслед за Райатом из арсенала и задраила люк. Разошлись в разные стороны.
Ни один из них не коснулся очевидного вопроса: даже если вес'хар не заинтересуются «Актеоном», они наверняка придут за доктором Райатом и командором Линдсей Невилл. И придут злые как черти, какими их никто никогда не видел.
По крайней мере со времен Мджата.
Они были его друзьями.
Арас видел, как они рождались, взрослели, женились. Арас ел с ними за одним столом. И Арас видел, как они умирали.
Он знал, что они будут умирать и дальше, но не знал, имеет ли значение – от старости или на войне.
Эдди спал на диване, который ему на время пожертвовала Шан. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что явно, неоспоримо белая обивка для Араса и Шан – синяя. Арас растянулся на матрасе на террасе, заложив руки за голову и любуясь на звезды. Даже на фоне всех последних событий день выдался не из легких. Арас ждал возвращения Шан.
Вскоре он услышал знакомый звук тяжелых шагов, который стал тише – Шан пробиралась мимо Эдди. Она вышла на террасу.
– Ты, наверное, чертовски зол на меня. – Она стояла над Арасом, уперев руки в бока. – Ну же. Выскажи все, что обо мне думаешь.
Он не улавливал от нее ни одного запаха – странно. Это выбило его из колеи на несколько секунд.
– Я не могу на тебя злиться. Я злюсь на то, что ты мне не сказала о своих планах, хотя мы уже стольким поделились…
Шан опустилась на колени и поцеловала его в лоб, скорее как мать, нежели как любовница.
– Если бы я рассказала и ты стал бы меня отговаривать, мне пришлось бы очень нелегко.
– Но ты все равно сделала бы то, что сделала.
– Увы, да.
– Возражения тебя прежде не беспокоили.
– Да. Но ты – другое дело. – Ее губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но промолчала. Нечасто она выглядела столь же беззащитной. Но потом расправила плечи, нацепила на лицо другое выражение – и снова стала кем-то другим. – Прости, что не сказала. Может, давай разок по-быстренькому?
– Мы разбудим Эдди.
– Эдди здесь уже три дня, и я становлюсь немножко нервной.
– Тогда попробуем потише.
Человеческий экстаз – чувство более сильное и всепоглощающее, чем вес'харский
