Я совершил несколько поездок в Нижний Северен собирая материалы для Алвероновского грэма.
Необработанное золото.
Никель с железом.
Уголь и кислоты для травления.
Я получил деньги на эти покупки, путем продажи различного оборудования из лаборатории Кадикуса.
Я мог бы попросить у Маера эти деньги, но я предпочел бы, чтобы он думал обо мне, как о самостоятельном и находчивом, а не как о финансовой канализации.
Совершенно случайно, в ходе этих покупок и продаж, я посетил многие места, где Денна и я проводили вместе время.
Я так привык к ее присутствию, что теперь у меня мелькал её образ, когда её там не было.
Каждый день в моём сердце поднималась надежда, увидев ее поворачивающей за угол, ступающей к сапожнику, поднимающую руку, чтобы помахать со двора.
Но никогда это не оказывалась она на самом деле, и я возвращался во владение Маера каждый вечер более безрадостным, чем днем ранее.
Еще хуже было то, что несколько дней назад Бредон покинул Северен, чтобы посетить некоторых ближайших родственников.
Я не понимал, как сильно нуждался в нём, пока он не исчез.
Как я уже говорил, грэм не очень сложно сделать, если у вас есть соответствующее оборудование, схемы и Алар как лезвие рамстонской стали.
Металлообрабатывающие инструменты в башне Кадикуса были исправны, хотя и далеко не так хороши, как в Артефактной.
Составить схему не составляло труда, так как у меня была хорошая память на такие вещи.
Когда я работал над грэмом Маера, я начал второй, чтобы заменить тот, который я потерял.
К сожалению, учитывая относительно несовершенный характер оборудования, с которым я работал, у меня не было времени, чтобы завершить его должным образом.
Я закончил грэм Маера через три дня после моего с ним разговора и через шесть дней после внезапного исчезновения Денны.
На следующий день я отказался от своих бессмысленных поисков и заставил себя сесть в одном из открытых уличных кафе, где я пил кофе и пытался найти вдохновение для песни, которую был обязан написать для Маера.
Я провел там десять часов, но единственным актом творения, который я сделал, было волшебное преобразование почти галлона кофе в чудесную, ароматную мочу.
В тот вечер я выпил неразумное количество скаттена и заснул на своём письменном столе.
Песня для Мелуан осталась незаконченной.
Маер был недоволен.
Денна вновь появилась на седьмой день, когда я бродил у нашего прибежища в Нижнем Северене.
Несмотря на все мои поиски, она увидела меня первой и смеясь побежала в мою сторону, радостно рассказывая мне о песне, которую она услышала накануне.
Мы провели день вместе так же легко, как будто она никогда не уходила.
Я не спрашивал её о необъяснимом исчезновении.
Я знал Денну больше года, и я знал некоторые из секретов ее сердца.
Я знал, что она ценит свою личную жизнь
Я знал что у неё есть секреты.
В ту ночь мы были в небольшом саду, который проходил вдоль самого края Шира.
Мы сидели на деревянной скамье, глядя на тёмный город внизу: грязный, расширяющийся от ламп, уличного освещения, газового освещения, с редкими лучами симпатического света, рассеянными повсюду.
- Я извиняюсь, ты знаешь,- сказала она мягко.
Мы сидели, спокойно наблюдая за огнями города в течение почти четверти часа.
Если она продолжает какой-то предыдущий разговор, я не мог вспомнить, что это было.
- Прошу прощения?
Когда Денна ничего не сказала сразу, я повернулся, чтобы посмотреть на нее.
Луны не было и ночь была глубока.
Ее лицо было тускло освещено тысячами огней сияющих внизу.
- Иногда я ухожу, - сказала она наконец.
- Быстро и тихо в ночь.
Денна не смотрела на меня, когда она говорила, удерживая свои темные глаза на городе внизу.
- Это то, что я делаю, - продолжала она тихим голосом.
- Я ухожу.
Без слов и предупреждений.
Никаких объяснений после.
Иногда это единственное, что я могу сделать.
Она повернулась, чтобы встретиться со мной глазами, её лицо было серьёзным в тусклом свете.
- Я надеюсь, ты не будешь расспрашивать меня, - сказала она.
- Я надеюсь мне не нужно говорить о...
Денна повернулась обратно, чтобы посмотреть на мерцающие снизу огни.
- Но как бы то ни было, я извиняюсь.
Мы сидели так некоторое время, пользуясь удобным молчанием.
Я хотел сказать что-нибудь.
Я хотел сказать, что это не беспокоило меня, но это было бы ложью.
Я хотел рассказать ей о том, что действительно имеющим значение для меня было её возвращение, но я боялся сказать слишком много правды.
Поэтому не рискуя говорить это, я так ничего и не сказал.
Я знал, что случалось с мужчинами, которые цеплялись за неё слишком сильно.
Это было то, что отличало меня от остальных.
Я не старался вцепиться в неё, пытаясь завладеть ей.
Я не обнимал её рукой, не мурлыкал ей в ухо, и не целовал ее в ничего не подозревающую щеку.
Конечно, я мечтал об этом.
Я до сих пор помнил её тепло, когда она обняла своими руками меня возле лошадиного лифта.
Временами я бы отдал свою правую руку, чтобы обнимать её вновь.
Но потом я вспомнил о лицах других людей, когда они понимали, что Денна покидает их.
Я думал о всех тех, кто пытался привязать ее и провалился.
Так что я сопротивлялся, показывая ей песни и стихи, которые я написал, зная, что слишком много правды может всё испортить.
И если это означало, что она была не совсем моя, то что же?
Я был тем, к которому она всегда могла вернуться, не опасаясь обвинений или вопросов.
Так что я не пытался завоевать ее и убедил себя играть в красивую игру.
Но всегда какая-то часть меня надеялась на большее, и таким образом часть меня всегда оставалась в дураках.
Проходили дни, и Денна и я исследовали улицы Северена.
Мы бездельничали в кафе, принимали участие в играх, ездили верхом.
Мы поднимались с наружней стороны Шира, используя нижнюю дорогу, чтобы прямо сказать, что мы сделали это.
Мы посещали рынки в доках, путешествующий зверинец и несколько любопытных аттракционов.
Несколько дней мы ничего не делали, только сидели и говорили, и в эти дни ничего не заполняло наши разговоры так, как музыка.
