бумаги, прежде чем смог остановиться на трёх коротких, наполовину допустимых абзацах, которые я мог отдать Маеру, сделав, как он хотел.

Третий день моё сердце было, как камень в груди.

Я пытался закончить песню, которую я писал для Маера, но ничего не выходило, несмотря на все мои усилия.

В течение первого часа ноты, которые я играл, были свинцовыми и безжизненными.

На второй час они выросли в противоречия и сбои.

Я выдавливал из себя мелодию, до тех пор пока каждый звук моей лютни не стал тереть, как ножом по зубам.

Я наконец позволил своей бедной, замученной лютне затихнуть, помня что, когда-то давно мой отец сказал: - Песни выбирают свой час и свой собственный сезон.

Когда у тебя выходит жестяная мелодия, этому есть причина.

Тон мелодии отражает вашу душу, и нельзя хорошо сделать чистую воду из грязной.

Все, что вы можете сделать, это позволить илу осесть, или вы будете звучать кисло, как ломаный колокольчик.

Я положил лютню в футляр, зная правду об этом.

Мне требовалось несколько дней, прежде чем я смогу вернуться к продуктивному ухаживанию за Мелуан от имени Маера.

Работа была слишком тонкой, чтобы делать её насильно или не по-настоящему.

С другой стороны, я знал, что Маер будет недоволен задержкой.

Мне нужно было отвлекаться, и к тому же Маер был слишком умен, он должен был, по крайней мере наполовину, руководствоваться разумом.

Я услышал шум от движения воздуха, который сигнализировал об открытии секретного прохода Маера в моей приёмной.

Я был уверен, что я ходил с тревогой, когда он прошел через дверной проем.

Алверон продолжал прибавлять в весе за последние два оборота, и лицо его уже не было пустым и вытянутым.

Он производил благоприятное впечатление в своём наряде, в сливочной рубашке цвета слоновой кости и жесткой куртке цвета глубокого синего сапфира.

- Я получил твое сообщение,- сказал он грубо.

- Ты закончил песню?

Я повернулся к нему лицом.

- Нет, ваша светлость.

Что-то более важное, чем песня забрало мое внимание.

- Сколько бы ты не был обеспокоен этим, нет ничего важнее, чем песня,-твердо сказал Маер , дергая манжеты рубашки, чтобы выпрямить ее.

- Я слышал от нескольких людей, что Мелуан была очень довольна первыми двумя.

Вы должны сосредоточить все свои усилия в этом направлении.

- Ваша светлость, я хорошо знаю, что...

- Заканчивай с этим,- нетерпеливо сказал Альверон, повернувшись лицом к высоким часам, которые стояли в углу комнаты.

- У меня еще есть чем заняться.

- Ваша жизнь всё ещё в опасности от Кадикуса.

Стоит отдать ему должное, Маер мог бы зарабатывать себе на жизнь игрой на сцене.

Единственный перерыв в его самообладании был кратким колебанием, когда он поправил свою вторую манжету на место.

- А как это? - спросил он с видимым безразличием.

- У него есть другие пути, чтобы навредить вам, кроме яда.

- Вещи, которые можно сделать на расстоянии.

- Заклинание,ты имеешь в виду,- сказал Алверон.

- Он может вызвать и послать его мучать меня?

Телу так или иначе, заклинают и симпатически связывают.

Было легко забыть, что этот умный, тонкий и образованный человек иногда бывал немногим лучше, чем ребенок, когда он обращался к тайным делам.

Он, наверное, верил в фей и ходячих мертвецов.

Бедный дурачок.

Тем не менее, попытки перевоспитать его были утомительными и непродуктивными.

- Существует вероятность этого, ваша светлость.

Как и другие, более прямые угрозы.

Он отбросил свою равнодушную позу и посмотрел мне в глаза.

- Что может быть более прямым, чем симпатическое связывание?

Маер был не такой человек, которого можно было убедить с помощью одних только слов, поэтому я взял яблоко из вазы с фруктами и отполировал его о свой рукав, прежде чем отдать ему.

- Вы бы не могли взять его на мгновение, ваша светлость?

Он взял его осторожно.

- И что дальше?

Я подошел туда, где висел на стене мой любимый бордовый плащ, и извлек иглы из одного из его многочисленных карманов.

- Я покажу вам на что способен Кадикус, ваша светлость. - Я протянул руку за яблоком.

Он подал мне его и я осмотрел его.

Держа его под углом к свету, я увидел, как я надеялся, нечеткое изображение на глянцевой коже яблока.

Я пробормотал привязку, сосредоточил свой Алар, и толкнул иглу в центр размытого отпечатка его указательного пальца, сделанного на кожуре яблока.

Алверон дернулся и издал невнятный возглас удивления, глядя на свою руку, как будто его неожиданно, скажем, укололи булавкой.

Я наполовину ожидал, что он будет упрекать меня, но он не сделал ничего подобного.

Его глаза расширились, лиц побледнело.

Потом выражение его лица изменилось на задумчивое, когда он смотрел, как бусинки крови набухают на подушечке его пальца.

Он облизнул губы и медленно засунул палец в рот.

- Я вижу,- тихо сказал он.

- Существует ли защита от этого? - Это был даже не вопрос.

Я кивнул, сохраняя серьёзное выражение лица.

- Отчасти, ваша светлость.

Я полагаю, что могу создать...

заклинание, чтобы защитить вас.

Я только сожалею, что я не подумал об этом раньше, но то одно дело, то другое...

- Да, да. - Маер знаком показал мне молчать.

- И что тебе понадобиться для этого заклинания?

Это был вопрос с подтекстом.

С виду кажется, что он спрашивает, какие материалы мне нужны.

Но Маер был человеком практического склада.

Он также спрашивал у меня мою цену.

- Мастерская в башне Кадикуса должна иметь оборудование, которое мне нужно, ваша светлость.

Каких материалов у него нет под рукой, я должен буду в состоянии найти в Северене на данный момент.

Тогда я остановился, рассматривая вторую часть своего вопроса, думая о сотне вещей, которые Маер может предоставить мне: денег достаточно, чтобы плавать в них, недавно созданную лютню, которую могли