Вбирала жадно влагу, чтоб водаПо жилам почвы подымалась вверхИ, вырвавшись наружу, ключевойСтруей, дробясь на множество ручьев,Обильно орошала Райский сад,Потом, соединясь в один поток,С откоса водопадом низвергаласьРеке навстречу, вынырнувшей вновьИз мрачного подземного жерла.Здесь на четыре главных рукаваРека делилась; по своим путямПотоки разбегались; довелосьИм пересечь немало славных странИ царств, которые перечислятьНе надобно. Я лучше расскажу, —Достало бы уменья! — как ручьиПрозрачные, рожденные ключомСапфирным, извиваясь и журча,Стекают по восточным жемчугамИ золотым пескам, в тени ветвейНависших, все растения струейНектара омывая, напоивДостойно украшающие РайЦветы, что не Искусством взращеныНа клумбах и причудливых куртинах,Но по равнинам, долам и холмамПриродой расточительной самойРазбросаны; и там, где средь полейОткрытых греет Солнце поутру,И в дебрях, где и полднем на листвеЛежит непроницаемая тень.Прекрасные, счастливые места,Различных сельских видов сочетанье!В душистых рощах пышные стволыСочат бальзам пахучий и смолу,Подобные слезам, а на другихДеревьях всевозможные плодыПленяют золотистой кожурой;И если миф о Гесперидах — быль,То это — здесь, и яблоки на вкусОтменны. Между рощами лугаВиднеются, отлогие пригорки,Где щиплют нежную траву стада.Вот холм, поросший пальмами, и долСырой, в тысячекрасочном ковреЦветов, меж ними — роза без шипов.А там — тенистых гротов и пещерМанит прохлада; обвивают ихКурчавых лоз роскошные сплетеньяВ пурпурных гроздах; падая со скалКаскадами, струи гремучих водВетвятся и сливаются опятьВ озера, что, подобно зеркаламХрустальным, отражают берега,Увенчанные миртами. ЗвенитПернатый хор, и дух лугов и рощРазносят ветры вешние, звучаВ листве дрожащей. Сам вселенский Пан,[241]И Ор[242] и Граций[243] в пляске закружив,Водительствует вечною весной.Не так прекрасна Энна,[244] где цветыСбирала Прозерпина, что былаПрекраснейшим цветком, который ДитПохитил мрачный; в поисках за нейЦерера обошла весь белый свет.Ни рощу Дафны дивную, вблизиОронта,[245] ни Кастальский ключ,[246] певцовОдушевляющий, нельзя никакС Эдемским Раем истинным сравнить;Ни остров Ниса на Тритон-реке,[247]Где древний Хам,[248] — язычники зовутЕго Аммоном и Ливийским Зевсом, —От Реи злобной Амалфею скрылС младенцем Бахусом;[249] ни знойный край,Где у истоков Нила, на гореАмаре,[250] абиссинские цариСвоих детей лелеют; строем скалБлестящих та гора окруженаИ до ее вершины — день пути.Иным казалось: настоящий РайЗдесь, у экватора, но все затмилТот Ассирийский сад,[251] где Враг взиралБез радости на радостную местность,На разные живые существа,Столь новые и странные на вид.Меж ними — два, стоймя держась, как боги,Превосходили прочих прямизнойИ благородством форм; одареныВеличием врожденным, в наготеСвоей державной, воплощали властьНад окружающим, ее принявЗаслуженно. В их лицах отраженБожественных преславный лик Творца,Премудрость, правда, святость, и былаСтрога та святость и чиста (строга,
