Обязанности милой: холить сад,Оберегать растенья и цветы.Вдвоем с тобой — мне сладок всякий труд».Ответствовала Ева: «— От тебяИ для тебя родясь, я плоть от плотиТвоей. Существованью моемуНет смысла без тебя. Ты — мой глава,Мой вождь. Правдиво все, что ты сказал,И мудро: неустанно восхвалятьСоздателя, вседневно возносяЕму благодаренья, — мы должны;И особливо я, — ведь не в примерЯ счастлива общением с тобой,Созданием меня превосходящим;Но ты себе не сыщешь ровни здесь.Я вспоминаю часто день, когдаОчнулась я впервые, осознавСебя покоящейся на цветах,В тени листвы, дивясь: кто я такая,Где нахожусь, откуда я взялась?Вблизи ручей с журчаньем истекалИз грота, образуя водоемНедвижный, чистый, словно небосвод.Я простодушно подошла к нему,На берег опустилась травяной,Чтоб заглянуть в глубины озерцаПрозрачные, казавшиеся мнеВторыми небесами; но, к водеСклонясь зеркальной, увидала в нейНавстречу мне склоненное лицо.Мы встретились глазами. В страхе яОтпрянула; виденье в тот же мигОтпрянуло. Склонилась я опятьПрельщенная, — вернулось и оно,Мне отвечая взглядами любвиИ восхищенья. Долго не моглаЯ оторваться от него в тоскеНапрасной, но какой-то глас воззвал:«— Прекрасное созданье! Этот ликЛишь ты сама, твой образ; он с тобойЯвляется и пропадает вновь.Вперед ступай, тебя я провожу,Не тень обнимешь ты, но существо,Чье ты подобье. Нераздельно с нимБлаженствуя, ты множество детей,Похожих на тебя, ему родишь,Праматерью людей ты наречешься!»Что было делать? За вождем незримымПоследовав, тебя я обрела,Пригожего и статного, в тениПлатана; мне сдалось, ты уступалМанящей негой, кроткой красотойВиденью милому, что в глуби водПредстало мне. Я повернула прочь;Ты, кинувшись вдогон, кричал: «— Вернись,Прекраснейшая Ева! От когоБежишь? Ты от меня сотворена,От плоти плоть, кость от костей моих.Для твоего существованья, частьОт самого себя, от бытияТелесного, ближайшее, у сердца,Ребро я отдал, чтоб вовек при мнеУтехой неразлучной ты была.Тебя ищу как часть моей души,Мою другую половину!» ТыКоснулся в этот миг моей руки.Я предалась тебе и с той порыУзнала, что мужской, высокий ум,Достоинство мужское — красотуНамного превосходят; поняла,Что истинно прекрасны — лишь они!»Так молвила Праматерь, томный взорС невинною, супружеской любовьюИ ласковостью мягкой возведяНа Праотца, его полуобняв,К нему прильнув. Под золотом волосРассыпанных ее нагая грудь,Вздымаясь, прилегла к его груди.Покорством нежным Евы упоенИ прелестью, он улыбнулся ейС любовью величайшей; точно такЮпитер, облака плодотворя,Дабы цветы на Землю сыпал Май,Юноне улыбался.[252] На устахСупруги милой чистый поцелуйАдам запечатлел, а СатанаЗавистно отвернулся, но потомС ревнивой злобой искоса взглянулНа них опять и в мыслях возроптал:«— Мучительный и ненавистный вид!В объятьях друг у друга, эти двоеПьют райское блаженство, обретяВсе радости Эдема. ПочемуИм — счастья полнота, мне — вечный Ад,Где ни любви, ни радости, одноЖеланье жгучее, — из ваших мукНе самое последнее, — томит
