Без утоленья. Должен я, однако,Не позабыть подслушанное мной.Им, кажется, не все принадлежитВ Раю. Здесь роковое где-то естьПознанья Древо; от него вкушатьНельзя. Познанье им запрещено?Нелепый, подозрительный запрет!Зачем ревниво запретил ГосподьПознанье людям? Разве может бытьПознанье преступленьем или смертьВ себе таить? Неужто жизнь людейЗависит от неведенья? УжельНеведенье — единственный залогПокорности и веры и на немБлаженство их основано? КакойОтличный способ им навернякаПогибель уготовать! РазожгуВ них жажду знанья. Научу презретьЗавистливый закон, который БогПредначертал для униженья тех,Кого познанье бы могло сравнятьС богами. К чести этой устремясь,Вкусив, они умрут. Иной исходВозможен разве? Надо лишь сперваПовсюду исходить весь Райский сад,Заглядывая в каждый уголок.Авось какой-нибудь Небесный ДухВ тени прохладной или у ручьяСлучайно попадется, и тогдаЯ постараюсь кое-что ещеРазведать у него. А ты живиДо времени, блаженная чета,И кратким счастьем пользуйся, покаЯ не вернусь; последует затемТвоих страданий долгая пора!»Так, с наглостью помыслив, отошелОн горделиво и пустился в путь;Ловча и соблюдая осторожность,Леса, поля, долины и холмыУкрадкой исшагал. Уже к черте,Где небосвод на море и землеПокоится, неспешно Солнце внизКатилось, и пологие лучиЕго закатные струили светВечеровой на Райские ВратаВосточные — утесистый хребетИз алавастра; он издалекаПриметен был, вздымаясь к облакамНа гребень лишь одна тропа велаПетлистая; со всех других сторонНависшие, зазубренные скалыК вершине алавастровой горыДорогу преграждали. Там сиделСреди столпов скалистых Гавриил,Начальник стражи Ангельской,[253] и ждалПрихода ночи. Юные бойцыПред старшим героические игрыЗатеяли, оружие сложивНебесное: шеломы, и щитыИ дротики, блиставшие во мглеАлмазами и золотом. Но вдругСам Уриил на солнечном лучеПримчался к ним. Так падает звезда,Осенней ночью небо прочертив,Сквозь воздух, полный огненных паров,И мореходам указует румб,Откуда угрожает ураган.Архангел, торопясь, проговорил:«— О, Гавриил! Блаженный этот крайТы неусыпно должен охранять,По жребию, — от всяческого зла.Но в сфере, мне подвластной, некий ДухЯвился нынче полднем и заверил,Что жаждет он создания ТворцаНовейшие увидеть, — предо всем,Последний образ Божий — Человека.Я указал дорогу, но следилЗа ним. Когда он завершил полетНа севере Эдема, на горе,Подметить я успел, что Небу чуждЕго страстями омраченный взор.Я из виду его не упускал,Но скрылся он в тени. Меня страшит:Не из орды ли он бунтовщиковНизвергнутых, покинувший Геенну,Чтоб смуту здесь посеять? РазыщиВо что бы то ни стало чужака!»Крылатый воин молвил: «— Не дивлюсьНимало, Уриил, что в силах ты, —Пресветлый сферы Солнца властелин, —Непогрешимым зреньем проницатьБезмерное пространство вширь и вглубь.Но бдительная стража этих вратСюда не даст прохода никому,Впуская лишь насельников Небес,Ей хорошо известных. До сих порНе появлялся ни один из них
