«Вышутил ты мои таинства, веру мою презираешь, Помни, британец: тебе этого я не прощу, И, коль под куполом звездным тебе предназначено место, Лишь через пламя к нему путь ты проложишь себе». О, сколь угрозы чудовища были от истины близки! Миг промедленья — и стать делом могли бы слова, И над столицей взметнулось бы адское пламя волною, В небо на гребне своем прах короля унося.

На него же

Фурий на короля натравливал Рим нечестивый, Всюду грозился его Стиксу и Орку обречь;[589] Ныне ж его вознести мечтает до звездного неба, Чтобы он в воздух взлетел выше жилища богов.

Изобретателю пороха

По неразумию древние так восхваляли титана,[590] Чьим раченьем с небес людям огонь принесен: Тот, кто громовый трезубец сумел у Юпитера выкрасть, Бо́льшую славу стяжал, чем Япетид Прометей.

Певице-римлянке Леоноре[591]

К каждому — помните, люди! — приставлен с рожденья до смерти Некий ангельский чин, чтобы его охранять. Но, Леонора, ты взыскана большею честью: мы чуем, Внемля тебе, что господь рядом витает с тобой. Да, сам господь, с небес низлетев, непостижный свой голос, Преображающий нас, в горло влагает твое И приучает тем самым заранее к звукам бессмертным, Исподволь и не спеша, смертные наши сердца. Всюду бог и во всем, но хранит он об этом молчанье И лишь в пенье твоем близость свою выдает.

Ей же

Тезкой твоею пленясь, другой Леонорой, Торквато Был когда-то с ума страстью своею сведен.[592] Бедный поэт! Сколь счастливей он был бы, лишившись рассудка, Из-за тебя в наши дни: он услыхал бы тогда Пенье твое пиэрийское[593] под материнскую лиру, Струны которой от сна длань пробуждает твоя. И хоть от муки глаза у него из орбит выступали, Как у Пенфея,[594] и он, бредя, сознанье терял, Это смятение чувств, исступление это слепое Ты бы в нем уняла голосом нежным своим, И, успокоив его, ему возвратила бы разум Песня твоя, что сердца трогает, движет, целит.

Ей же

Зря, легковерный Неаполь, бахвалишься ты алтарями, Что воздвигаются в честь Ахелоиды[595] тобой; Зря утверждаешь, что с пышностью предал земле Партенопу, После того как она бросилась в море со скал. Эта сирена жива, но шумный прибой ей наскучил И Позилиппо[596] она переменила на Тибр, Где стяжала любовь и восторг обитателей Рима, Смертных, равно как богов, пеньем пленяя своим.

ИТАЛЬЯНСКИЕ СТИХИ[597]

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату