съезда КПСС до мая 1930 г.

выдвинуто было еще около 100 тыс. (232)

Новый импульс 'выдвиженчеству' дала знаменитая 'чистка' государственного аппарата, решение о которой, было принято в 1929 г.

Если до этого в государственный аппарат выдвигались одиночки, то в ходе нее - десятки и сотни человек (см. табл. 105); в 1930 г. это

могла быть сразу целая бригада в несколько десятков чел. (в Наркомфин РСФСР, например, сразу 30 чел.), которая и начинала

'перестраивать работу' в учреждении. Как взахлеб писала тогда пресса (например, некий рабочий завода им.Фрунзе в 'Правде'):

'Лучше, во много раз лучше работают в учреждениях наши токари и слесари... Лучше, чем вычищенные чинуши, кичившиеся своими

знаниями 'специалисты'. 'Выдвиженец' не мог быть уволен ранее года, сколь бы неспособен он ни оказался, - его особо защищало

законодательство (постановление 16 марта 1930 г. 'О выдвижении рабочих и массовом рабочем контроле над советским аппаратом').

В результате 'чистки' в государственный аппарат влилось свыше 12 тыс. 'выдвиженцев' (в некоторые публикациях эту цифру путают

с общей - 100 тыс.), причем Орджоникидзе на ХVI съезде КПСС сокрушался, что потребные еще 200-300 тыс. невозможно взять с

фабрик и заводов без того, чтобы не лишить их квалифицированной рабочей силы (233).

К концу 1-й пятилетки насчитывалось более 700 тыс. выдвиженцев (в т.ч. в промышленности, сельском хозяйстве и транспорте 500

тыс.) (234), а всего за это время было 'выдвинуто' 0,8-0,9 млн. (при общей численности интеллигенции 4-5 млн.) (235). Неудивительно,

что в это время среди специалистов, занятых в народном хозяйстве, насчитывалось 1371,1 тыс. 'практиков' (236), которыми были

заменены уволенные в ходе 'чистки' дипломированные специалисты из старой интеллигенции.

Выдвиженчество, хотя и лишенное затем рекламы, широко бытовало и в дальнейшем . В составе советского интеллектуального слоя

всегда была значительной доля т.н. 'практиков'- лиц, занимающих интеллигентские должности без соответствующего образования

(237). В 1941 г. на 1000 рабочих приходилось 110 ИТР, из которых 19,7% составляли инженеры, 23,3 техники и 67 - 'практики' (238).

В 1956 г. среди ИТР промышленных предприятий 'практиков' насчитывалось 57%, много было их даже в проектных учреждениях

(например, в НИИ 'Южгипрошахт' -17%, 'Кривбаспроекте' - около 60, в Запорожском облпроекте из 198 проектировщиков не имели

специального образования 111) (239). В 1964 г. на 100 ИТР приходилось 17 инженеров, 48 техников и 35 'практиков' (если же учесть,

что многие инженеры и техники работали в качестве рабочих, доля 'практиков' на инженерных должностях увеличится до 45%) (240).

К 1977 г. не имели специального образования 30% мастеров (241), в целом же доля 'практиков' упала до 9,8% против около 33% в

1960 г. (242)

Существованию категории 'практиков' придавалось важное идеологическое значение, и даже в конце 70-х годов, казалось бы,

объективно негативный факт занятия интеллигентских должностей людьми без специального образования подавался как важное

завоевание, демонстрирующее существо советского общества в его движении к 'стиранию граней' и 'социальной однородности'. Если

некоторые авторы, отмечая, что, хотя о недостатке ИТР в целом говорить не приходится, даже среди руководителей предприятий

только 2/3 в 1977 г. имели высшее образование, осмеливались предполагать, что, 'пришла пора, когда должности инженеров (так же,

как и врачей, юристов, учителей, работников науки) могут и должны замещаться только дипломированными специалистами', то

виднейшие советские философы прямо выступали за сохранение и увеличения числа 'практиков', считая их такими же

'выдвиженцами', как и в 20-х годах и подчеркивая, что 'в действительности выдвижение 'практиков' составляет специфически

социалистический путь постоянного пополнения рядов советской интеллигенции' (243). И надо признать, что этот подход как раз

наиболее правильно выражал сущность кадровой политики социализма: 'Крайне вредна точка зрения, будто 'практики' уже изжили

себя. Сторонники подобного взгляда не могут или не хотят понять, что 'практики' в такой же мере не могут изжить себя, в какой не

могут быть изжиты основы социалистических общественных отношений, народовластие. Именно из самой сущности, самой природы

социализма вытекает необходимость выдвижения наиболее талантливых, организованных и деловых представителей рабочего класса

и колхозного крестьянства на ответственную хозяйственную и партийную работу. Целесообразность выдвижения они доказали

повседневной трудовой деятельностью, отрицать это - значит отрицать одно из коренных преимуществ социализма перед

капитализмом' (244). 'Есть все основания утверждать, что категория практиков прямо вытекает из существа социалистических

общественных отношений' (245), что их существование обусловлено 'ведущей ролью рабочего класса в решении всех вопросов

развития социализма, в т.ч. и развития интеллигенции' (246). Правда, выясняется, что 'выдвинутые передовые рабочие' - это зачастую

студенты-заочники, и их 'выдвижение' означает просто полагающийся по закону перевод на инженерные должности после 3-го курса

(247).

3. Социальный состав советского интеллектуального слоя.

Придя к власти, большевики не располагали сколько-нибудь значительными кадрами преданной им интеллигенции, хотя, как

известно, большинство их вождей являлись выходцами именно из этой среды. Как они сами считали, за установление советской

власти боролось 1-1,5% всей интеллигенции (имеются в виду члены партии), а в партии она составляла тогда 5-7%. В Петрограде

среди вступивших в партию с февраля до октября 1917 г. интеллигенты составляли 13,3%, а среди вступивших с 25 октября по 31

декабря - 27,3%; число это не очень велико. К 1922 г. в партии насчитывалось 1992 'служащих', вступивших в нее до 1917 г. и 7418,

вступивших в 1917 г. (до октября) (248), т.е. сразу после переворота у большевиков было менее 10 тыс.