него забрезжила в голове мысль, что ещё не всё потеряно для него как политика.

Как свидетельствовал Л.М.Загладин, в то время советский посол в Великобритании, на Ельцина после его «бунта» на Пленуме ЦК обратили внимание в высших руководящих кругах Запада. В частности, английский премьер-министр Маргарет Тэтчер, ранее первой признавшая Горбачёва, теперь произнесла знаменательную фразу: «Ельцина не следует игнорировать». Она выразила желание познакомиться с «бунтовщиком». Правда, официальный визит Ельцина был бы невозможен, однако повод для знакомства можно было найти, не нарушая протокола, оставалось лишь дождаться подходящего случая.

Если не ошибаюсь, первое после своей опалы интервью Ельцин дал одной латвийской газете, когда находился на отдыхе в Прибалтике. Латвийские журналисты меньше опасались репрессий со стороны Кремля, оппозиционный настрой отвечал настроению националистов и большинству коренного населения прибалтийских республик. С этого момента неуклонно нарастал интерес к Ельцину со стороны средств массовой информации Запада. Добровольно предложил себя Ельцину в качестве помощника и охранника офицер КГБ Александр Коржаков)он и раньше охранял его как кандидата в члены Политбюро, но был уволен после отставки объекта охраны), хотя при этом много он терял в заработке. Ельцин вновь ощутил себя политиком, готовым не просто взять реванш за своё поражение, но, пожалуй, и побороться за место лидера, по крайней мере, в РСФСР.

То, что горбачёвская «перестройка» завела страну в тупик, становилось ясным всё более широким кругам советского общества. Разрушительная её сторона проявлялась всё более отчётливо, ничего созидательного не появлялось. Жизнь большинства народа ухудшалась, хотя для нарождавшегося слоя «новых русских» (и не только русских) открывались возможности сказочного обогащения.

Ельцин построил свою стратегию борьбы на горбачёвской же демагогии. Он — за перестройку, но она ведётся вяло, недостаточно радикально, можно ускорить необходимые преобразования и на этой основе быстро поднять благосостояние народа. Против такой радикализации его же собственной демагогии Горбачёв оказался бессилен. Ельцин набирал очки и становился народным символом, надеждой народа.

Многим до сих пор памятны дни Первого Съезда народных депутатов СССР, когда люди после работы сидели ночами у телевизоров, чтобы не пропустить очередного выступления критиков существовавшей тогда общественной системы. Порядок выбора депутатов был нацелен на то, чтобы не допустить избрания тех, кто не угоден горбачёвской клике. Но Ельцин, как уже говорилось, выиграл выборы в Москве и стал депутатом.

На съезде вокруг Ельцина сплотились депутаты оппозиционного толка, образовавшие Межрегиональную депутатскую группу — первую открытую оппозицию власти после смерти Сталина. За пределами парламента объявилось немало активистов, разделявших взгляды оппозиционеров. В этой пёстрой толпе наряду с теми, кто хотел лишь совершенствования Советского строя, оказалось и немало ненавистников народной власти, сторонников «возвращения в семью цивилизованных стран», то есть к капитализму. Для них Ельцин был тараном, с помощью которого можно было сокрушить Советскую власть. Зато теперь уже вся страна увидела Ельцина и его соратников, потому что заседания съезда транслировались по телевидению. Героями дня, кроме Ельцина, стали Сахаров и Собчак, следователи Гдлян и Иванов, возбудившие несколько уголовных дел по фактам коррупции (между прочим, тогда говорили, будто найдены свидетельства больших взяток, полученных Горбачёвым), Юрий Власов, громивший в своих речах КГБ, и другие «демократы», которых сейчас вряд ли кто и помнит.

Однако Ельцин был всего лишь один из 2250 депутатов. А Съезд — это временный институт, заседающий лишь несколько недель. Он должен был избрать свой постоянный орган — Верховный Совет. А процедура отбора в члены этого органа была так хитроумно задумана, что Ельцин, при всей своей популярности, в его состав не был избран.

Но в группе его сторонников нашёлся некий Казанник, который прошёл в члены Верховного Совета, тогда как Ельцин остался за бортом. Казанник счёл это несправедливым. Он взял слово и отказался от своего мандата в пользу Ельцина.

Ещё большие трудности пришлось преодолеть Ельцину, чтобы стать делегатом XIX партийной конференции КПСС. Сторонникам Ельцина удалось провести его от партийной организации Карелии. Этой делегации отвели место на балконе, далеко от трибуны. Тем не менее, Ельцину удалось попросить слово, чтобы поставить вопрос о своей «политической реабилитации». Несмотря на все ухищрения Горбачёва, Ельцин вышел на трибуну и произнёс речь, в которой заявил, что те идеи, за которые его осудил Пленум ЦК, оказались правильными, востребованными сейчас. Но он не ограничился просьбой о пересмотре решения по его «персональному делу», а потребовал решительных изменений во всей жизни партии.

Так, он предложил: партийных руководителей всех уровней избирать «с низов»; отправлять их на пенсию после достижения ими 65-летнего возраста; рассекретить партийный бюджет и положить конец господству мафии; покончить с привилегиями «ответственных работников»; сделать партию подотчётной обществу.

Уже в этой речи прозвучали нотки, которые впоследствии станут определяющими во всех высказываниях и деятельности Ельцина. Он увидел в руководителях партии узурпаторов власти, которую им народ не вручал.

Просьба его о реабилитации конференцией была отклонена, но «народная реабилитация» состоялась. Его предложения приняты не были. Однако своим выступлением Ельцин нанёс Горбачёву смертельный удар. Теперь уже он, а не Горбачёв, стал «властителем дум» для всех, кто был неудовлетворён положением в стране.

Впервые в послесталинскую эпоху в СССР появилось «парламентское меньшинство», и его лидер Ельцин жаждал получить международное признание. Особую надежду он возлагал на намеченную на 1989 год свою поездку в США.

Поездке чинились всяческие препятствия, но Ельцин их преодолел. Правда, она была частной, якобы для чтения лекций, но она стала такой сенсацией, какой вряд ли стал бы и официальный визит. В течение девяти дней Ельцин побывал в 11 городах США, и всюду он говорил, находя свой язык с людьми данного круга.

Поскольку на Западе Горбачёв оставался самым популярным советским деятелем, Ельцину пришлось говорить, что в стратегическом плане они с Горбачёвым союзники, но в тактике расходятся: перестройку можно осуществить быстрее и радикальнее, чтобы предотвратить социальный взрыв, в который может вылиться недовольство народа уровнем жизни и положением в стране.

Главной целью поездки для Ельцина была встреча с президентом США Бушем-старшим. Но президент уклонялся от такой встречи, так как этим он нанёс бы удар по позициям Горбачёва. Но Ельцин буквально принудил Буша пойти на компромисс: российского «лектора» принял высокопоставленный чиновник администрации Буша, а президент как бы невзначай заглянул в этот кабинет.

Хотя в администрации Буша симпатии по-прежнему находились на стороне Горбачёва, в разных кругах американского общества Ельцина узнали и признали, кое-кто понял, что это человек, с которым можно иметь дело. Их было немного, но зато они были очень влиятельны. Достаточно сказать, что среди них был Дэвид Рокфеллер, секретарь (от США) Трёхсторонней комиссии, которую многие считают важнейшим органом невидимого мирового правительства.

Для самого Ельцина этот визит в США стал потрясением, приведшим к полной смене его миропонимания. Как это нередко случалось с советскими туристами, Ельцин был ошеломлён картиной изобилия, открывшейся перед ним в супермаркете. Он сам признавался, что впечатления от Америки превзошли все его ожидания, вся поездка — это полное разрушение собственных штампов и стереотипов.