В 1964 году в результате заговора Хрущёв был смещён с постов Первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР и отправлен на пенсию (в том же году не стало и Куусинена). Первым секретарём ЦК стал Брежнев. Новый лидер принялся укреплять свои позиции в Президиуме ЦК, зная, что некоторые члены этого руководящего органа рассматривают его лишь как временную фигуру. Наибольшую опасность для Брежнева представлял тогда член Президиума и секретарь ЦК КПСС Шелепин, в прошлом первый секретарь ЦК ВЛКСМ. Вокруг Шелепина группировались другие выходцы из руководства комсомола, в том числе и председатель КГБ Семичастный, когда-то сменивший Шелепина на посту лидера ВЛКСМ.

Брежнев понимал, что не может чувствовать себя в безопасности, пока КГБ возглавляет его недоброжелатель. Он помнил, какую важную роль сыграл КГБ при смещении Хрущёва. Поэтому он вынашивал план замены Семичастного каким-нибудь человеком, в личной преданности которого он бы не сомневался. Воспользовавшись первым же попавшимся поводом (бегство из СССР дочери Сталина Светланы Аллилуевой), Брежнев в 1967 году провёл через Политбюро ЦК решение о снятии Семичастного с поста руководителя КГБ и о назначении на эту должность Андропова, который стал и кандидатом в члены Политбюро. Конечно, Брежнев себя подстраховал, назначив заместителями Андропова своих верных товарищей Цвигуна и Цинёва. Лишившись такой опоры, как КГБ, Шелепин потерял большую часть своего влияния, а вскоре был задвинут на политически малозначащую должность председателя ВЦСПС, затем отправлен на пенсию.

Традиционно считалось, что руководитель службы госбезопасности не имеет шансов стать в ряд политических руководителей страны. К тому же Андропов, хотя и стал кандидатом в члены Политбюро, а с 1973 года и полноправным членом этого высшего руководящего органа, всё же оставался «чужим среди своих». Прогрессировавшая болезнь почек заставляла его вести жизнь аскета, придерживаться строгой диеты, а потому он оказывался «белой вороной» в среде высших руководителей партии и страны, любивших охоту, застолья и прочие радости жизни. И вообще, если Брежнев и другие члены высшего руководства ощущали себя частицами единого коллектива, то Андропов считал себя личностью. В душе он, видимо, презирал своих, по его мнению, недалёких коллег по Политбюро и ставил себя выше их в интеллектуальном и культурном отношении (сведения об этом проскальзывают в воспоминаниях его почитателей). Но внешне это никак не проявлялось, если не считать того, что у него ни с кем из них не сложилось доверительных товарищеских отношений. Он создавал себе имидж честного, умелого и преданного общему делу работника, в особенности лично преданного Генеральному секретарю ЦК. Он понимал, что малейший неосторожный его шаг может оказаться роковым, и если его снимут с поста председателя КГБ, то это будет для него уже полным концом политической карьеры.

Но и смириться со своим положением человека, отключённого от большой политики, он не мог. Чтобы создать предпосылки для реванша, ему надо было резко поднять роль и значение КГБ. Решение этой задачи было возможно лишь в обстановке создания атмосферы страха, проведения широкомасштабных операций по борьбе с врагами советского строя внутри страны и усиления международной напряжённости.

Враги советского строя, а особенно «агенты влияния» Запада, конечно, в СССР имелись, благоприятной почвой для них стала атмосфера всеобщего разложения, воровства и казнокрадства, которая складывалась в стране вообще и особенно в рядах правящей элиты по мере старения Брежнева. Ненавидели советский строй отпрыски деятелей партийной номенклатуры, либеральные, ориентированные на Запад интеллигенты. Но Андропов искал врагов совсем не там. Нередко он «искоренял» тех «врагов», которых сам же создавал.

Ранее уже говорилось о таком явлении общественной жизни в СССР, как «диссидентство». Действительными диссидентами была жалкая кучка полуинтеллигентов, мелкие антисоветские пакости которых широко освещались западной прессой, и вокруг них, не без участия органов КГБ, время от времени поднималась шумиха. А вокруг кучки «полудиссидентов» вроде поэта Евтушенко создавалась несколько иная атмосфера. С одной стороны, их вроде бы в чём-то притесняли, в чём-то ограничивали, их сочинения подвергали цензуре. А с другой стороны, им давали возможность свободно ездить за рубеж (иные из этих «страдальцев» побывали в десятках стран мира), где они якобы защищали Советский строй от нападок апологетов буржуазии.

Не остался без внимания Андропова и другой фланг противников Советского строя, выступавших под «русским» флагом, которым и посвящена большая часть книги Семанова и о которых я скажу несколько позже. Если верить некоторым авторам, Андропов сам давал указания о создании мифических русских националистических организаций и печатных изданий, на которые затем обрушивалась карающая десница КГБ, захватывая и тех русских националистов, которые действовали сами по себе.

Брежнев предпринимал некоторые шаги в направлении разрядки международной напряжённости. Андропов же понимал, что чем более напряжённая обстановка в мире, тем больше нужда в КГБ. Поэтому его тайные агенты по всему миру использовали любую возможность, чтобы срывать всякие попытки добиться взаимопонимания между лидерами СССР и стран Запада. А возможности эти были громадными: кроме всего прочего, КГБ готовил в лагерях на территории СССР кадры террористов для действия во многих странах мира.

Говорят, не обошлась, например, без участия агентов КГБ такая акция, как захват в заложники персонала американского посольства в Тегеране. А от того, удастся ли освободить заложников, в немалой степени зависел исход президентских выборов в США. Таким образом, деятельность Андропова уже напрямую могла оказывать влияние на международную обстановку.

Поскольку сфера деятельности КГБ при Андропове неуклонно расширялась, он добился существенного повышения статуса своей организации. КГБ при Совете Министров СССР был преобразован в КГБ СССР. А это означало, что отныне КГБ стал органом, не подчиняющимся ни правительству, ни каким- либо партийным инстанциям, а только самому Генеральному секретарю ЦК КПСС. Это делало Андропова главой могущественной закрытой корпорации, который никому, кроме Брежнева, не был подотчётен.

Хрущёв сразу же после прихода к власти в 1953 году запретил органам госбезопасности проводить расследования в отношении руководителей и работников партийных, советских и многих хозяйственных органов. Впоследствии высокие чины контрразведки жаловались на то, что они, имея данные о подозрительной, а то и явно шпионской деятельности ряда таких лиц, не могли привлечь их к ответственности. Андропов снова поставил КГБ над другими органами государства и, тщательно маскируя свои действия, постепенно шёл к установлению надзора и контроля над руководством партии.

Но главным своим оружием Андропов выбрал выборочную «борьбу с коррупцией» в высших эшелонах власти. Он чувствовал, что в обществе, страдавшем от всеобщей коррумпированности власти, существовал запрос на борьбу с этим злом, и потому какие-то действия в этом направлении (правда, не слишком решительные) не могли вызвать серьёзного недовольства в руководстве партии. Ведь даже главного идеолога партии Суслова подчас коробило от того, какая обстановка воровства и разгула царила в окружении Брежнева, возле детей Генсека. В этом смысле наиболее безопасными для Андропова объектами нападения были криминальные структуры в национальных республиках, где система взяток и поборов приобрела поистине всеобъемлющий размах. Для проведения этой своей кампании Андропов нашёл идеальных исполнителей — Гейдара Алиева в Азербайджане и Эдуарда Шеварднадзе в Грузии.

Эти два ставленника Андропова развернули самый настоящий террор в своих республиках (желающих ознакомиться с его подробностями отсылаю к книге Соловьёва и Клепиковой «Заговорщики в Кремле»). За короткое время были сняты и отданы под суд сотни руководящих работников этих республик. Алиев и Шеварднадзе делали свои карьеры на костях своих жертв. Их успехи не остались незамеченными. В 1969 году Алиев стал первым секретарём ЦК КП Азербайджана, а в 1972 году Шеварднадзе возглавил