госбезопасности, будто он возник ниоткуда.

Известно, что родился Андропов в станице Нагутская на Ставрополье, «в семье железнодорожника», и будто бы рано остался сиротой. Трудовую деятельность начал в 16 лет, поработал то ли телеграфистом, то ли киномехаником, поплавал матросом на речном судне, но карьера его началась на Рыбинской судоверфи, где он в 1936 году был избран освобождённым секретарём комитета комсомола. С той поры, то есть вся его взрослая жизнь прошла в руководящих кабинетах.

Кадровая чистка, которая прошла по стране в 1937–1939 годы, затронула не только партию, но и комсомол. Как на место «ленинской гвардии» в партии пришли выдвиженцы Сталина, так и на месте ленинского комсомола должен был возникнуть сталинский союз молодёжи. В руководящих сферах разного уровня, в том числе и в ВЛКСМ, открылось множество вакансий, которые нужно было срочно заполнять новыми людьми. Вероятно, Андропов уловил дух времени, выступал и поступал, как надо, и в 1938 году стал первым секретарём Ярославского обкома комсомола.

А в следующем году началась советско-финляндская война, которая, как, видимо, думали в Кремле, при успешном исходе может привести к образованию Финской СССР. На роль руководителя будущей Советской Финляндии был заблаговременно выбран видный деятель международного коммунистического движения Отто Вильгельмович Куусинен.

Но война пошла совсем не так, как предполагали в Москве. Финский народ не пожелал возвращаться в состав России, от господства которой он освободился при Ленине, и встал на защиту родной земли. Красная Армия долго не могла одолеть сопротивление финнов, понесла большие потери и лишь ценой громадного напряжения сил прорвала оборонительную линию Маннергейма. После взятия нашими войсками города Выборга был, наконец, заключён мирный договор. СССР удовлетворился тем, что граница с Финляндией вблизи Ленинграда была несколько отодвинута на Запад.

После окончания этой войны Карельская АССР, к которой добавили отвоёванный нами крохотный кусочек Финляндии, была в 1940 году преобразована в Карело-Финскую ССР (в таком качестве она просуществовала до 1956 года). Председателем Президиума Верховного Совета новой союзной республики (и, по положению, заместителем председателя Президиума Верховного Совета ССССР) стал уже упомянутый Куусинен.

Новой республике понадобилась помощь от Центра, в том числе и кадрами. Не знаю, какими соображениями руководствовались в ЦК ВКП(б), но на должность первого секретаря ЛКСМ Карелии был послан Андропов.

Старый коминтерновец Куусинен прошёл через все чистки, которым подвергся в сталинский период «штаб мировой революции», и уцелел. Мне довелось читать воспоминания брошенной им жены. В них говорится, что Куусинен не попал под маховик репрессий потому, что был целиком занят международными делами и совершенно не интересовался жизнью Советской страны, если не считать того, что Коминтерн требовал от неё громадных денег. А потому он не примыкал ни к зиновьевцам, ни к бухаринцам, которые вели между собой яростную борьбу. Но, думаю, он вовремя сориентировался и хотя бы на словах стал сталинцем, и потому не просто остался в живых, но и сделал более чем успешную партийную и служебную карьеру. Кстати сказать, в тех же воспоминаниях говорится, в каких замечательных материальных и бытовых условиях жили тогда руководители Коминтерна. Семья Куусинена, сколько мне помнится, жила в знаменитом «Доме на набережной», занимая там прекрасную квартиру, имела домработницу, была прикреплена к кремлёвскому спецраспределителю, словом, каталась как сыр в масле. И это в то время, когда почти весь советский народ жил на грани нищеты, отдавая все силы делу укрепления могущества своей социалистической Родины.

Куусинен и стал покровителем Андропова. Во время Великой Отечественной войны Андропову приходилось принимать участие (скорее косвенное, потому что главную роль тут играли органы НКВД) в организации партизанского движения на оккупированной врагом территории Карелии. В 1944 году он стал вторым секретарём Петрозаводского (столичного!) горкома партии, а в 1947 — вторым секретарём ЦК КП(б) Карелии.

Как и почти все финны, Куусинен больше тяготел к западноевропейской, а не к русской культуре. До того, как стать лидером финской компартии, он долго был социал-демократом. Оба эти обстоятельства наложили неизгладимый отпечаток на его облик, политические взгляды и манеру мышления. Вероятно, он и в этом отношении оказал на Андропова сильное влияние.

Возможно, в 1951 году был уже согласован вопрос о скором переводе Куусинена в Москву. При его содействии Андропов был в 1951 году переведен в аппарат ЦК ВКП(б), где занял малозначительную должность инспектора (инструктора). Вряд ли он поднялся бы выше заведующего сектором, но тут с ним произошло событие, о каких говорят: «не было бы счастья, да несчастье помогло».

Неожиданно Андропова переводят в Министерство иностранных дел. Человек, пришедший не с улицы и не сразу после окончания Института международных отношений, а из ЦК КПСС, мог рассчитывать на карьеру по дипломатическому ведомству в самом министерстве. Но в 1953 году его назначают послом СССР в Венгрии.

С одной стороны, быть представителем СССР при правительстве братской социалистической страны — почётная миссия. Но, с другой стороны, для партийного функционера должность посла — это тупик. Часто послами назначали проштрафившихся партийных руководителей. Послами после смещения их с высоких постов были Молотов, Первухин, Аристов и многие другие неудачники. Трудно сказать, как бы кончилась карьера Андропова, если бы не контрреволюционный мятеж в Венгрии 1956 года.

В подавлении мятежа Андропов сыграл исключительно важную роль. При этом сполна проявились те стороны его натуры, которые недоброжелатели характеризуют как иезуитские. С лидерами венгерских либералов он вёл доверительные разговоры, говорил о доброжелательном отношении к проводимым ими реформам, заверял, что СССР не применит силу по отношению к их стране. А в своих донесениях в Москву писал о буржуазном перерождении этих деятелей, об угрозе контрреволюционного мятежа и выхода Венгрии из социалистического лагеря, о фактах расправы буржуазных националистов над честными коммунистами. Именно Андропов в наибольшей степени повлиял на принятие решения о вводе советских войск в Венгрию для подавления мятежа силой оружия. Андропов же предложил самую удачную кандидатуру нового первого секретаря Венгерской социалистической рабочей партии — Яноша Кадара, гораздо более приемлемого для партии и для общественности страны, чем прежний лидер — догматик Матиас Ракоши и на короткое время оказавшийся у власти авантюрист Имре Надь.

Пребывание в Венгрии много значило и для становления Андропова как личности. Я единственный раз был в Венгрии в 1965 году в краткосрочной командировке, но и то успел заметить, насколько венгры (эти потомки азиатов — гуннов) ощущали себя западноевропейцами, как трудно давалась им видимость доброжелательства по отношению к советским коллегам. А Андропов пробыл в этой стране четыре года, и именно там он приобрёл некоторое подобие европейского лоска и элегантности, которые потом так восхищали московских либералов.

Заслуги Андропова в разрешении венгерского конфликта были высоко оценены. В 1957 году его отозвали в Москву и назначили заведующим отделом ЦК, а в 1962 году избрали секретарём ЦК КПСС, ведающим вопросами взаимоотношений СССР с другими социалистическими странами. В его поле зрения находилась вся жизнь социалистических стран — от Албании, Югославии и ГДР на западе до Китая, КНДР и Вьетнама на востоке. И тут ему снова повезло.

Как раз в том же самом 1957 году Хрущёв совершил свой переворот и устранил из Президиума ЦК «антипартийную группу» — Молотова, Маленкова и Кагановича. Ему срочно понадобилось ввести в состав Президиума ЦК какого-то старого коммуниста, работавшего ещё с Лениным. Лучшей кандидатуры, чем Куусинен, для этой цели трудно было подобрать. Отто Вильгельмович стал членом Президиума ЦК и секретарём ЦК КПСС. У Андропова снова объявился высокий покровитель в высших сферах партийного руководства.

Однако в его карьере произошёл новый непредвиденный поворот.