Андропов всячески старался разжечь вражду между СССР и Китаем, и захват Афганистана должен был создать опорную базу для нашей страны в конфликте с Китаем. Именно Андропов представил в Политбюро решающее доказательство необходимости ввода советских войск в Афганистан — документы, якобы свидетельствующие о том, что с согласия президента и агента ЦРУ Амина в Афганистан через стратегически важный перевал Вахан должны были войти совместные отряды американских и китайских войск. Помнится, тогда распространялся слух, будто советские войска буквально на считанные часы опередили американцев. (Стоит только представить, что было бы с американцами, если бы не советские, а их войска вошли тогда в Афганистан.) Андропов полагал, что Афганистан послужит также великолепной школой боевых действий, через которую следует провести большую часть Советской Армии.

В 1979 году напряжённость в советско-китайских отношениях достигла предела. Недавно наша общественность отмечала 35-ю годовщину сражения на острове Даманский, в ходе которого погибли десятки советских пограничников (пограничные войска подчинялись председателю КГБ) и сотни китайских солдат. Кажется, Брежнев даже заявил тогда о готовности СССР нанести превентивный ядерный удар по атомным объектом Китая. Во всех этих событиях просматривается зловещая роль Андропова.

Самое интересное — в том, что ведомство Андропова распространило слух, будто сам он противился вводу войск в Афганистан, а вина за этот трагический шаг лежит на Брежневе.

Прежде чем перейти к разбору решающих шагов Андропова на пути к захвату высшей власти в партии и стране, приходится остановиться на роли так называемой «Русской партии», которой поют гимны Семанов и некоторые другие «русские патриоты».

Русских людей, чувствовавших неблагополучие в стране в целом и неудовлетворённость каким-то странным положением русского народа в государстве, которое он же и создал, было, конечно, немало. Но никакой более или менее оформленной «Русской партии» в стране не существовало. Была группа литераторов, пытавшихся пробудить, с их точки зрения, ослабленное самосознание русского народа, были действительно талантливые русские писатели, в том числе великие мастера слова, вошедшие в историю русской литературы наравне с её величайшими гениями, — Михаил Шолохов, Валентин Распутин, Виктор Астафьев, Василий Шукшин, Василий Белов. У них появился круг менее даровитых последователей. Вся эта писательская когорта пыталась напомнить забытые поколением строителей коммунизма непреходящие ценности русского народного характера, православные обряды и обычаи.

Мне не довелось принимать участия в начале этого движения: с 1965 года я находился под плотным наблюдением органов КГБ, а затем три года провёл в заключении, после чего опять-таки имел все основания со дня на день ожидать повторного ареста. Но я несколько раз бывал на заседаниях клуба «Родина» и других подобных мероприятиях, а затем много лет был активным участником движения за охрану памятников русской истории и культуры, частым автором журнала «Наш современник», членом редколлегии журнала «Москва». Поэтому общий дух тогдашней «Русской партии» мне хорошо знаком.

Сам Сергей Семанов пишет о себе: «был я лояльным членом партии, твёрдо полагая, что в России хватит революций, а надо действовать мирно изнутри, осторожно подталкивая власть к постепенным преобразованиям. Речь шла о многоукладной экономике, сильном послаблении в печати, отказе от наступательной имперской политики. В принципе, мы нащупывали те пути, по которым позже пошло новое руководство Китая. При осторожных выражениях особую политическую крамолу тут «пришить» было довольно трудно. А вот марксистско-интернационалистическую идеологию я публично поносил в устном виде и поелику возможно — в виде печатном. Ничего, сходило с рук, ибо русско-патриотическая идея уже крепко вкоренилась в «массы». (Далее поясняется, что под массами здесь понимались не рабочие или студенты и не широкие слои интеллигенции, а средние партработники, служащие, чиновники правоохранительных органов, а особенно офицеры и генералы армии.) Семанов умело громил либеральных западников, утверждая наличие «органического единства нашего народа с нашим социалистическим государством» и призывая «активно участвовать в великом деле созидания самого справедливого общества на земле — коммунизма». Когда надо было для дела, он подкреплял свою позицию ссылкой на марксистско-ленинскую науку. В общем, вёл себя как боец, использовавший в борьбе то оружие, которое позволяло добиться цели, нанести наибольший урон врагу.

Другое дело, что теперь мы видим, к чему ведут «многоукладная экономика, сильное послабление в печати, отказ от наступательной имперской политики». Да и путь Китая, который для многих наших соотечественников ещё остаётся «маяком», неизвестно к чему приведёт, скорее всего это та же горбачёвскяа «перестройка», плоды которой скажутся в будущем. Но кто тогда мог предвидеть все последствия намечавшихся изменений?

Однако были и «русисты» иного склада. Для них «земля обетованная» — это царская Россия (стоит лишь послушать, какие гимны поёт ей и по сей день знаменитый русский художник Илья Глазунов). Были среди них и монархисты, и православные патриоты, и язычники, да кого там только не было!

Во всех публикациях сторонников «Русской партии» её главным (из явных) врагом называют Александра Яковлева, который выступил против этого движения со своей известной статьёй «Против антиисторизма». То, что «Русская партия» — это хорошо, а статья Яковлева — плохо, стало такой аксиомой, что человек, усомнившийся в этой истине, должен быть отлучён от России как её недостойный сын (или недостойная дочь). Но так ли уж идейно безупречной была эта «Русская партия»?

Сначала спросим, кого считали принадлежащими к этой «Русской партии»? Семанов пишет о Брежневе, что это был типичный русско-советский большевик, но, разумеется, его к «Русской партии» не относит. Почему, ведь Брежнев — русский? А потому, что он советский, да ещё и большевик. Значит, к «Русской партии» относили людей несоветских и не большевиков. Конечно, порой причисляли к «Русской партии» и высокопоставленных партийцев вроде члена Политбюро Полянского (в одной листовке, скорее всего фальшивке, изготовленной в том же КГБ, к русским деятелям в составе Политбюро назывались Косыгин, Суслов и Романов, а Брежнев там называется главным сионистом). Но этой чести удостоены только те, кто в какой-то мере симпатизировал и даже помогал этим несоветским не большевикам. Правда, высоко ценили «русисты» деятельность Владимира Ягодкина, который был не просто коммунистом, а и секретарём МГК КПСС по пропаганде, потому что он был «личностью сильной и целенаправленной в сторону советско- русского патриотизма». К «Русской партии» безусловно относили монархистов и вообще тех, кто с умилением вспоминал о царской России, тем более если ещё и дома у них можно было увидеть православную икону.

Как русский православный советский человек, я преклоняюсь перед теми нашими соотечественниками, которые живут в полном соответствии с учением Господа и Бога нашего Иисуса Христа. Но таких людей лично я встречал немного, и они, как правило, не выставляли своей веры и своих подлинно христианских дел напоказ. И, естественно, не о них идёт речь, когда я говорю о той «Русской партии», они, на мой взгляд, к ней не принадлежали. Во всяком случае, их не было среди тех, кто кичился своим дворянским происхождением и мечтал о восстановлении в нашей стране монархии, не уточняя, правда, с крепостными крестьянами или без них.

Я почти уверен, что «русские патриоты», до сих пор ругающие статью Яковлева, сами её либо не читали вообще, либо не перечитывали в наши дни. А перечитать её стоит.

То, что Яковлев русофоб, вряд ли нужно доказывать, так же как и то, что пытался громить он «русистов» с классовых позиций и с точки зрения давно устаревшего и не подходящего к условиям брежневского СССР догматического марксизма-ленинизма. Но был прав, когда критиковал сторонников взгляда, будто «крестьяне — наиболее нравственный и самобытный национальный тип», а оригинальность (мужика) противостоит безликости (агрессивной или пассивной), разлагающей народный дух. Тот, кто хоть немного знает современную деревню, может оценить справедливость подобных утверждений. Да и историю тут неплохо бы вспомнить. Древнюю Русь иностранцы именовали «страной городов», русских людей на Западе называли «московитами» — по названию столичного города (был ещё только один подобный случай в истории — древних римлян тоже именовали по названию столицы великой империи). Национальный русский тип встречается и в деревне, и в городе. Точно так же и в деревне, и в городе можно встретить и