какую-нибудь щелку, достаточно широкую для проникновения в шкаф грызунов. Но ничего не нашел.

Мимоходом Гэйб подивился тому, что нашелся же человек, которому охота было красить заднюю стенку шкафа черной краской — это выглядело странно. Гэйб еще глубже протиснулся в шкаф, хотя теперь ему пришлось основательно согнуться, а круг света, рисуемый фонарем, уменьшился, зато стал ярче, упираясь в черную как смоль поверхность.

Рассматривая углы, Гэйб заметил пятна черной краски на боковых стенках и полу, как будто тот, кто красил шкаф изнутри, либо торопился, либо просто небрежничал. Но по какой бы причине ни выбрали черный цвет, из-за него шкаф казался глубже, чем он был на самом деле, а наклонный потолок еще и усиливал иллюзию. Гэйб прощупал заднюю стенку, проверяя, насколько она прочна, потом простучал ее костяшками пальцев. Звук был глухим, говоря о пустоте за стенкой.

Неужели стенка фальшивая? Это становилось интересным. Похоже, черная перегородка была сделана из тонких досок или фанеры. Когда Гэйб покрепче нажал на нее, она вроде бы слегка подалась, прогнулась.

Опустившись на колени, Гэйб снова осмотрел нижнюю часть стенки, пытаясь найти щель или трещину, в которую можно было бы просунуть какой-нибудь рычаг. Но черная краска лежала таким толстым слоем, что все четыре стороны стенки выглядели словно запечатанными.

Надо было прихватить сюда инструменты, снова сердито сказал себе Гэйб. Краску легко содрать отверткой, под ней наверняка есть щель, можно оторвать сразу целую секцию этой стенки…

Присев на корточки, Гэйб потянулся вперед, к тому углу, где трубы отопления проходили сквозь деревянную стену.

— Что ты делаешь, папуля?

Он оглянулся через плечо и увидел Келли, с любопытством заглядывавшую в шкаф.

— Хочу кое-что проверить. Ты держись чуть подальше, ладно?

— Ладно.

Гэйб протиснул указательный палец левой руки под нижнюю из труб отопления и почувствовал, что под трубой — дыра. Угол выкрашенной черным доски, должно быть, обрезали, чтобы пропустить трубы, так что под нижней трубой осталось небольшое пустое пространство.

— Может, и получится, — пробормотал Гэйб, просовывая палец дальше, за тонкую стенку.

Он попробовал слегка подтолкнуть фальшивую перегородку, и тут же, к его собственному удивлению, та чуть шевельнулась, громко щелкнув. Гэйб удвоил усилия, толкнув на этот раз сильнее, и раздался оглушительный щелчок, похожий на выстрел стартового пистолета. Часть фальшивой стенки сдвинулась на несколько дюймов. В свете фонаря даже сквозь клубы потревоженной пыли, мгновенно заполнившей пространство внутри шкафа, Гэйб увидел, что вдоль всех краев стенки черная краска, игравшая роль маскировочного средства, треснула. Воодушевленный, Гэйб получил возможность для более свободного маневра, ухватился за нижний край фальшивой перегородки и рванул ее на себя изо всех сил.

Одна из досок внезапно отошла с визгливым скрежетом, и Гэйб обнаружил, что маскировка держалась всего лишь на двух гвоздях, вбитых в боковые рейки, шляпки которых были густо замазаны черной краской, так что рассмотреть их становилось просто невозможно. Келли испуганно вскрикнула, когда затрещала доска, и отпрыгнула от дверей шкафа, прижав ладошки к лицу. Но Гэйб даже не заметил этого, он был слишком занят — светил фонарем в проделанную им дыру. Доска все еще держалась на гвозде, вбитом в рейку справа, но Гэйб потянул ее на себя и, нагнувшись ниже, увидел, что за фальшивой перегородкой что-то есть. Нечто определенно спрятанное там.

Эва взяла с заднего сиденья внедорожника два пластиковых пакета с покупками. Она купила не слишком много в супермаркете Палвингтона, однако достаточно, чтобы оправдать свою поездку в город. Но она была слишком расстроена, чтобы сосредоточиться на покупках по-настоящему, так что взяла лишь необходимое, то, в чем ее семья нуждалась до конца недели. Ей придется сказать Гэйбу, что в супермаркете оказалось слишком много народу и слишком шумно, и ей не захотелось там задерживаться.

Небо над головой вновь затянули тучи, приглушив дневной свет и обещая ранние сумерки.

Эва локтем захлопнула дверцу машины и, держа по пакету в обеих руках, пошла через мост к Крикли-холлу. Кое-где на досках налип тонкий зеленый слой то ли ила, то ли тины, из-за чего мост стал скользким, так что Эва шла очень осторожно. Река внизу выглядела гневной, вода стала коричневой из-за земли, смытой с берегов выше по течению, и Эва подумала, что, наверное, понадобится не так уж много ливней, чтобы река переполнила русло. Эва заметила — вода заметно поднялась за прошедшие полдня. Пройдя половину моста, она подняла взгляд к верхним окнам Холла — как будто ожидая увидеть за мутными стеклами маленькие бледные личики. Но там никого не было; никто не смотрел на Эву. И тем не менее она чувствовала себя так, будто ее кто-то рассматривал.

Удрученная бесполезностью встречи с Лили, Эва медленно шагала по дорожке, тянувшейся через мокрую лужайку к парадной двери особняка, и гравий похрустывал под подошвами ее ботинок. Эва сгорбила плечи и опустила голову, но не из-за той тяжести, которую она несла в руках, а из-за тяжкой душевной ноши, от отчаяния. Она оказалась беспомощной и бессильной, сама не в состоянии установить контакт с потерянным сыном, которого так страстно желала найти. Так что же ей теперь делать? Посоветоваться с каким-нибудь другим телепатом? Но на это нужно время, а Эва ощущала некую настоятельную потребность сделать все как можно скорее — она и сама не понимала, зачем нужно торопиться. Но почему-то знала: важно отыскать Кэма прямо сейчас, до… до того, как станет слишком поздно… Но ей все равно придется искать другого телепата.

Возможно, это было неразумно, однако Эва не могла собраться с силами, чтобы рассказать обо всем Гэйбу. Она слишком хорошо представляла, как он будет разочарован в ней, пусть даже сумеет полностью скрыть разочарование, и она боялась, что ее попытка договориться с экстрасенсом приведет к тому, что терпение Гэйба наконец лопнет, ему надоест неспособность Эвы смириться с потерей… Хотя она и никогда не примирится, по крайней мере до тех пор, пока остается хоть какой-то шанс, и уж конечно не теперь, когда ей поданы такие знаки…

Эва прошла мимо парадной двери, решив вместо того войти в дом через кухню, — и так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила Гэйба, стоявшего у кухонного стола и смотревшего в окно. Эва обогнула угол и поставила один пакет на ступеньку, чтобы отпереть дверь, но Гэйб уже распахнул ее.

— Привет, — сказал он, забирая пакет из ее рук, и тут же наклонился, чтобы подхватить и второй.

— Привет, — откликнулась Эва, входя в дом. — Как там Келли, в порядке? Она тебя не беспокоила, пока ты работал?

— Она вела себя прекрасно, к ней никаких претензий нет. А сейчас она задремала. — Гэйб нахмурился. Эва как будто избегала его взгляда, пока расстегивала молнию и вешала куртку на крючок у двери.

— А Честер? — спросила она через плечо. — Что-нибудь?..

— Ох-о… Нет, не нашелся пока. — Гэйб тут же мысленно обругал себя за неправильно выбранное слово: оно могло породить слишком много ассоциаций. Пропал, нашелся… нельзя так говорить. — Я еще раз звонил в полицию, но нигде в округе никто не заметил бесхозную собаку, — быстро сказал он, чтобы отвлечь Эву от слова «нашелся». — Они при мне предупредили патрульных, те будут поглядывать по сторонам.

Эва только теперь заметила старого садовника, сидевшего тихо и скромно возле кухонного стола. Но она чувствовала себя настолько подавленной, что даже не удивилась присутствию Перси Джадда. Но поздоровалась с ним, хоть и не слишком весело:

— Привет, Перси.

— Миссис… — Старик кивнул, не улыбнувшись. Он держал кепку на коленях, но штормовку почему-то не снял.