— Так вы думаете, там действительно живут привидения? Духи тех бедных детишек…

— Я этого не говорила. Я никогда не заходила внутрь, так что просто не знаю.

— Но вы сказали, что ощутили атмосферу… уныние вокруг дома, и вы это заметили, всего лишь проехав мимо.

— Некоторые дома бывают надолго поражены трагедиями, случившимися в их стенах. Как будто сами стены хранят память о событии. Но это не значит, что там есть призраки. — Лили Пиил помолчала несколько мгновений. — Нет, я не… я не могу помочь вам.

Эва испугалась. После всего того, что Эва рассказала ясновидящей, после того, как раскрыла ей свое сердце, она думала, зеленоглазая женщина ей верит. И несмотря на внешнюю суровость Лили Пиил, Эве думалось, что та ей сочувствует. И вот она отказывается помочь…

— Значит, я вас не убедила? — спросила она почти умоляюще.

— Это не совсем так, хотя мне и непонятно, почему ваш сын, если он, как вы говорите, всегда был связан с вами телепатически, не дал понять, где именно он сейчас находится.

— Да потому что наши способности, в особенности мои, не так уж велики. Потому-то вы и нужны мне.

— Но что я могу сделать?

— Вы можете помочь мне найти сына. Если у меня и есть какой-то дар, он слишком мал для того, чтобы мысленно дотянуться до Камерона, установить с ним надежную связь. А вы, если настоящая ясновидящая, сделаете это без труда. Меня не интересуют призраки, меня не заботит, бродят они по Крикли-холлу или нет. Я хочу одного — поговорить с Кэмом. Я знаю, вы добьетесь успеха там, где я потерпела неудачу.

Лили Пиил вдруг посмотрела на Эву с подозрением.

— А ваш муж как ко всему этому относится? — Блондинка откинулась на спинку стула, одна ее рука по-прежнему лежала на столе, вторая упала на колени.

— Он… он не знает, что Кэм приходил ко мне.

— Это странно. Вы ему не рассказали?

— Гэйба трудно убедить в подобных вещах. Он не слишком-то во все это верит.

— Но он тоже слышал шумы, видел кое-какие доказательства, как и вы, не так ли?

Эва резко встряхнула головой, как бы отметая участие мужа в этом деле.

— Да, он слышал шум, и именно он первым обнаружил лужицы воды, взявшиеся из ниоткуда. Гэйб думает, всему этому должно быть естественное объяснение. Но он ведь и не испытал того, что испытала я.

Экстрасенс коротко, но тяжело вздохнула, возможно от раздражения, Эва не поняла.

— Откуда вам знать, что это не игра воображения? — сказала блондинка. — Вы, похоже, слишком глубоко переживаете свою потерю, явно не можете смириться с ней. Депрессия, смешанная с надеждой и страстным желанием, способна сыграть самую неожиданную шутку с нашим сознанием, заставить поверить в невозможное. Не исключено даже, что у вас была галлюцинация. Думаю, врач скорее поможет вам, нежели я.

— Я не сумасшедшая, я ничего не вообразила. — От отчаяния в Эве пробудился гнев. — У меня не было галлюцинаций.

— Я вовсе не считаю вас сумасшедшей. Но вы перевозбуждены, а это может…

— Умоляю, помогите мне!

Лили Пиил была ошеломлена взрывом чувств Эвы. Но когда заговорила вновь, была спокойна и решительна:

— Я больше не пользуюсь своим даром, миссис Калег. Не намеренно, а просто… я по-прежнему кое- что чувствую, но не практикую как экстрасенс.

— Но почему? — Слезы снова подступили к глазам Эвы.

— Мне очень жаль, я бы попросила вас уйти. Ваши проблемы меня не касаются, и я не хочу о них знать. Я не могу вам помочь.

Эва была разбита Ей не под силу заставить Лили Пиил изменить намерения, и она это знала. Выражение лица светловолосой женщины говорило само за себя. Эва сдалась.

Она медленно поднялась со стула, бросила последний взгляд на ясновидящую, которая отвела глаза, — и вышла из магазинчика.

Эва совершенно не понимала, почему — или из-за чего — их разговор с Лили Пиил прервался так внезапно.

Гэйб сдвинул картонные коробки, бесцеремонно вывалив их из шкафа на галерею. Келли наблюдала за тем, как отец заглянул в шкаф. Указательным пальцем Келли задумчиво теребила короткий носик, а большой палец оказался во рту. Папочка выглядел слишком серьезным…

Стук, который он и Келли снова услышали в стенном шкафу на галерее, прекратился еще до того, как Гэйб коснулся ручки шкафа, но на этот раз он твердо решил выяснить, в чем причина.

Коробки оказались не тяжелыми, и, когда с одной из них свалилась крышка, Гэйб увидел внутри тряпки для пыли и моющие средства — бутылка «Джифа» и еще какие-то наполовину пустые флаконы — с зеленой жидкостью, с отбеливателем, еще с чем-то; там же лежала жесткая щетка, и было много пыли. То есть, судя по всему, постоянные уборщики Крикли-холла хранили свое имущество наверху, на галерее; Гэйб извлек из шкафа заодно и швабру с веником.

Наконец в шкафу остался только свернутый в трубку ковер; Гэйб ухватился за него и вытащил наружу.

— Ладно, сукин сын, — пробормотал он себе под нос, — посмотрим, что ты тут прячешь…

Но в глубине ему только и удалось найти, что заднюю стенку, по какой-то непонятной причине выкрашенную в черный цвет. Две тонкие трубы отопления, проложенные по полу, исчезали в небольшой дыре, прорезанной в левом заднем углу, и Гэйб наклонился, чтобы как следует рассмотреть дыру. Ни один зверек, пусть даже размером с мышь, не мог бы проскользнуть в ту щель, что оставалась между трубами и краями прорези. Гэйб внимательно ощупал пол шкафа, прошелся пальцами вдоль стены, рассчитывая отыскать какую-нибудь нору, — но ничего не нашел.

Он осторожно попятился, выбираясь из шкафа, одновременно выпрямляясь и стараясь при этом не налететь на Келли, наблюдавшую за ним.

— Ты там что-то нашел, папочка? — спросила малышка, когда Гэйб окончательно принял вертикальное положение.

— Пока нет, милая, — ответил он. — Похоже, нужно побольше света. — Он взял дочь за руку и подвел ее к лестнице. — Стой тут, не сходи с места, солнышко, — приказал он, — а я схожу за фонарем.

Он назидательно поднял палец, как будто этот жест мог либо подчеркнуть либо усилить приказ, и поспешил вниз, перепрыгивая через ступеньку, а то и через две. Фонарь стоял рядом с телефонным аппаратом, на полке шифоньера; Гэйб поспешно схватил его и помчался назад, включив фонарь уже на ходу. Келли ждала его точно там, где он ее оставил, — стояла, засунув палец в рот, ее глаза расширились от любопытства и, похоже, легкого страха. Гэйб улыбнулся дочери, стремясь успокоить, и потрепал по волосам, проходя мимо. Но когда он приблизился к открытому стенному шкафу на галерее, он сообразил, что следовало бы принести сюда и ящик с инструментами; ему нужна была длинная отвертка или молоток с лапой, чтобы приподнять одну или две доски.

Гэйб снова наклонился, заглядывая в глубокий шкаф, и Келли тоже принялась всматриваться. Шагнув за довольно низкую дверцу, Гэйб вполне мог выпрямиться внутри, пусть и не во весь рост; потолок стенного хранилища был недостаточно высок для него, к тому же он имел скос от наружной стенки к задней. Светя фонарем, Гэйб на этот раз куда более тщательно исследовал стены, пол и потолок, стараясь найти хоть